Наследницы - [137]

— Пусть местные бобби охраняют серебро, — сказал старый граф. — Идите и не отказывайте себе ни в чем. Вы это заслужили.

Довольный Суэйн сделал глоточек шампанского. Шипучий напиток ударил ему в ноздри, и он подумал при этом, что никогда не поймет, что люди находят в нем, нет ничего лучше пинты бочкового пива.

Когда был разрезан свадебный торт и начались тосты, лорд Маунтджой поднялся, чтобы произнести речь.

Он оглядел гостей, а затем сказал:

— Я не мастак говорить речи, но считаю за счастье сделать это сегодня. Я чувствую себя почти таким же счастливым, как очаровательная бабушка невесты, миссис Джинни Суинберн. — Он улыбнулся Джинни, сидевшей справа от него. — Фактически я даже более счастлив, потому что узнал Лауру только год назад и то по чистой случайности. Достаточно сказать, что я горд и польщен, что она Маунтджой. Я выдаю ее сегодня замуж за другого счастливого человека, Билли Сакстона. — Маунтджой поднял свой бокал. — За мистера и миссис Сакстон, — громко сказал он, и все, выпив шампанское, зааплодировали.

Следующей поднялась Джинни Суинберн.

— Сегодня я счастливая женщина, — начала она дрожащим от волнения голосом, — но должна сказать, что всегда была счастливой, имея рядом Лауру, воспитывая ее. — Она улыбнулась. — Как вы все можете видеть, я сделала хорошую работу. Она прекрасная йоркширская девушка со слегка итальянским темпераментом, но это уже забота Билли, — добавила Джинни, и все рассмеялись. — И она будет такой же прекрасной женой, какой была внучкой.

Затем поднялся Билли и поблагодарил Джинни и лорда Маунтджоя. К концу своей речи он так разволновался, что стал заикаться:

— За м-м-мою л-л-любимую ж-ж-жену.

И все опять весело рассмеялись.

Наблюдая за ними с некоторой долей ревности, Анжу размышляла, правильно ли она приняла решение быть любовницей, а не женой. Она с тоской думала, какими счастливыми выглядели Лаура и Билли и во что она превратила свою жизнь. Она думала, что, возможно, в любви и браке есть некий смысл, пока ее взгляд не встретился со взглядом Джеки Барретта, американского друга Билли, потрясающе выглядевшего. Анжу одарила его своей знаменитой улыбкой. Старые привычки давали о себе знать. В сентябре она станет хорошей девочкой и вернется в Сорбонну, будет хорошо учиться и получит степень. А пока она свободна и жизнь продолжается.

Для невесты настало время переодеваться, но сначала она бросила свой букет и сделала так, чтобы его поймала Ханичайл. Они понимающе улыбнулись друг другу. Когда-нибудь, если будет угодно Богу, она тоже станет невестой.

Вскоре Лаура, переодевшись в костюм кремового цвета и шляпку, сидела рядом с Билли в «роллсе». Они ехали на железнодорожную станцию в Лидс, чтобы сесть в поезд, на котором впервые встретились, и поехать в Лондон. Это будет первым этапом их путешествия до Позитано и яхты Алекса «Аталанта», на которой молодожены проведут свой медовый месяц, совершая круиз по Средиземному морю.

Гости осыпали новобрачных лепестками роз, рисом и конфетами, а Лаура махала им рукой. Смеясь, она послала лорду Маунтджою воздушный поцелуй и могла поклясться, что заметила в его глазах слезы, когда он в ответ помахал ей.

Все согласились, что Лаура была самой красивой невестой и что свадьба была необыкновенная. Но прием еще не закончился. На лужайке начались танцы, за ними последовали ужин и фейерверк, который лорд Маунтджой всегда любил.

— Прекрасное завершение такого чудесного дня, — сказала Джинни, сидя с ним рядом.

— Именно так, именно так, — ответил старый граф, похлопав ее по руке. — Лаура делает вам честь, моя дорогая.

— Думаю, что и Джорджу Маунтджою, — добавила Джинни с застенчивой улыбкой. — Вы знаете, мне бы хотелось навестить вас в вашем чудесном доме в Лондоне, о котором я так много слышала, и в Маунтджой-Парке.

— Действительно хотите? — На лице лорда Маунтджоя появилась довольная улыбка. — Тогда почему бы нам не организовать еще один прием? Только на этот раз он будет специально для вас. Надеюсь, что мы будем наслаждаться компанией друг друга.

Тетя Софи, сняв шляпку, опустилась в кресло рядом с Маунтджоем прд последние всплески огней фейерверка.

— Одну выдали замуж, осталось две других, — проговорила она. — Возможно, нам долго придется ждать свадьбы Ханичайл, но они так счастливы.

— И так любят друг друга, — добавил лорд Маунтджой, подумав про себя, что еще совсем недавно не понимал значения этого слова. Сейчас его жизнь, казалось, была наполнена любовью.

— Что касается Анжу, — продолжила тетя Софи, — то только остается гадать, кто из ее многочисленных молодых людей станет женихом. Боюсь, что нам до последней минуты не суждено знать, пойдет ли она к алтарю с женихом или сбежит с его шафером.

— Маленькая кокетка, — рассмеялся лорд Маунтджой.

— Не ломайте голову, — сказала Джинни. — Анжу крепко стоит на ногах. В ней больше здравого смысла, чем вы думаете. Нужно только время, чтобы она немного повзрослела.

— Осмелюсь сказать, что вы правы, — согласилась тетя Софи. — Маунтджой, машина уже ждет нас, чтобы отвезти в Харроугейт. Полагаю, что чудесный день закончился.

— И положил начало многим другим, — от всего сердца сказала Джинни, целуя всех на прощание: Анжу и Сюзетту, Ханичайл и Алекса, Софи и Уильяма Маунтджоя. — Сейчас мы одна семья, — добавила она.