Наследницы - [13]

К сожалению, маленькой Лауре Лавинии Маунтджой Суинберн так и не удалось поехать в Италию, чтобы повидаться со своим итальянским дедушкой. Годом позже ее дед мирно скончался в собственной постели, и, конечно, ее родители отправились в Тоскану на его похороны.

Паром, перевозивший их через Ла-Манш, в густом тумане столкнулся с грузовым судном и в считанные минуты пошел ко дну. Они только что отплыли от Шербура, когда это случилось, и помощь пришла незамедлительно. Удалось спасти более шестидесяти человек, но среди них не было Лоренцо и Мареллы.

И снова Джинни и Джошуа пришлось заботиться о ребенке, который не был их собственным. В конечном счете, когда умер Джошуа, Лауру пришлось воспитывать самой Джинни, оставшейся с внучкой в Суинберн-Мэнор, из которого она за всю ее жизнь не уезжала дальше пятнадцати миль.

В то самое время, когда Джинни разговаривала с Суэйном, двадцатилетняя Лаура Суинберн стояла под кружащим снегом на Фокстон-Ярде, известном ипподроме, принадлежавшем богатой семье Фоксов, и смотрела в лживые глаза Хаддона Фокса, человека, который, как она полагала, любил ее. Человека, за которого она планировала выйти замуж, когда его снобистская аристократическая семья наконец смирится с его идеей жениться на «неровне», как он изволил выразиться.

Лаура знала Хаддона всю свою жизнь. Она работала в Фокстон-Ярде еще девчонкой во время школьных каникул, объезжая лошадей, и считала, что была влюблена в Хаддона с тринадцати лет. Были поцелуи и обещания жениться, чтобы никогда не разлучаться. А сейчас Хаддон подошел к ней, держа за руку совершенно некрасивую молодую женщину, одетую в дорогой костюм из твида.

— О, Лаура, я хотел бы представить тебе свою невесту, леди Диану Гилмор, — небрежно, так, словно между ними никогда ничего не было, произнес он.

Эта новость была для Лауры как гром среди ясного неба. Ее блестящие карие глаза широко раскрылись от удивления. В считанные минуты ее будущее, весь ее мир рухнул. Она, как будто от удара, дернула головой, рассыпав по плечам каштановые волосы.

— Ах ты… — презрительно воскликнула она. — Ты… ты презренная личность. — Лаура с досады топнула ногой, стоя в луже, и брызги грязной воды угодили на юбку леди Дианы.

«Готова поспорить, что ты ничего не расскажешь ей о нас! — кричал ее внутренний голос. — Хорошо, Хаддон, поступай как знаешь. Твои родители всегда хотели, чтобы ты женился на деньгах, а сейчас ты получаешь еще и титул в придачу».

Лаура бросила на Хаддона гневный взгляд и, гордо вскинув голову, выпрямив спину, ушла. У ворот она обернулась. Хаддон и леди Диана смотрели ей вслед, держась за руки. На лице Хаддона застыла презрительная улыбка. В этот момент Лаура решила, что обязательно расквитается с ним, чего бы это ей ни стоило. Она покажет этому презренному ублюдку Хаддону Фоксу. Наступит день — она отомстит ему. И она даже точно знает, как именно. Она поразит Хаддона тем же самым оружием.

— Желаю тебе счастья, Хаддон! — прокричала Лаура, когда они исчезли за завесой снега. — Ты еще горько об этом пожалеешь.

Гордо подняв голову, она вышла на беговую дорожку и, вскочив на своего старого Моргана, сквозь пургу и ветер поскакала домой. Слезы отчаяния и горя застилали ей глаза.

Глава 6

Суэйн со своим спаниелем успел на ранний утренний поезд из Лидса и к полудню уже был в Лондоне. Поднявшись на четыре ступеньки по деревянной лестнице, ведущей в офис, он услышал телефонный звонок и, быстро преодолев две последние, ворвался в комнату, таща за собой упирающуюся собаку.

Едва дыша, он бросился к столу и схватил трубку.

— Суэйн слушает, — сказал он, стараясь говорить с достоинством, что было трудно после такого бега.

— Где вас носит? — раздраженно рявкнул лорд Маунтджой. — Я звоню вам все утро.

— Я был в Йоркшире, сэр, наводил там справки, — ответил Суэйн.

— В Йоркшире! — фыркнул Маунтджой. — А почему не в Париже? В Италии? Послушайте, дружище, перестаньте тратить свое время и мои деньги и займитесь делом.

Маунтджой швырнул трубку с такой силой, что у Суэйна зазвенело в ушах.

Вздохнув, он сел. Выбросив в корзину окурки из наполненной до краев пепельницы, закурил сигарету и положил ноги на заваленный бумагами стол. Измученный спаниель растянулся на полу рядом. Пес лежал и с обидой в глазах наблюдал, как его хозяин звонил своему приятелю инспектору Мюрату в полицейское управление Парижа. Их моментально соединили.

— Мишель, старина, это Джером Суэйн, — произнес детектив, просияв. — Твой коллега по Скотленд-Ярду. Мы вместе работали по делу с обезглавленным телом в чемодане, оставленном в багажном отделении Северного вокзала. Неужели ты забыл, дружище? Сейчас у меня к тебе дело поинтереснее.

Он рассказал инспектору Мюрату о деле Маунтджоя и назвал ему имя женщины в Париже, с которой у Джорджа был любовный роман: Мари-Франс д'Аранвиль.

— Здесь говорится, — сказал Суэйн, листая документы, предоставленные ему лордом Маунтджоем, — что она была актрисой.

— Как все они, — рассмеялся инспектор Мюрат. — Не беспокойся, старина. Инспектор Мюрат возьмет след.

Все еще улыбаясь, Суэйн повесил трубку. У Мюрата был нюх, как у собаки на трюфели: дай ему только понюхать, и он будет копать, пока не раскопает то, что нужно.