Наследница поневоле - [24]

То, что Плоурайт умудрился раскопать компромат на Вальдмайер, не казалось удивительным, а вот то, что она решилась избавиться от шантажиста столь кардинальным образом, наводило на мысли о том, что случай был экстраординарным.

Кому в руки попали записи Плоурайта, которые могли бы доставить массу неприятностей весьма почтенным людям, осталось неизвестным, поскольку вор не пускал их в ход.

Если их получила, как подозревал Джейк, Валентина Вальдмайер, то все будет шито-крыто — она слишком хитра, чтобы действовать в духе Патрика Плоурайта.

Но в таком случае совершенно ясно, что Бет разгадала его замысел и обратилась за помощью к своей лучшей подруге Валентине! Теперь богатой наследнице, а возможно, и ему, и Гаррису грозит опасность.

Джейк нехорошо улыбнулся: в каждой ситуации есть свои плюсы и минусы! В его голове стал складываться план дальнейших действий. Разумеется, он должен подумать о собственной безопасности… Но прежде всего следует позвонить Бет и по возможности усыпить ее бдительность. Пусть думает, что ее «пупсик» ей верен. Мало ли как все еще может повернуться?

Глава 22

Аркадий Афанасьевич пригладил легкий пушок на обширной лысине и несколько раз провел расческой по остаткам темных, слегка вьющихся волос. Отвернувшись от зеркала, он в раздумье прошелся по кабинету, затем опустился в свое директорское кожаное кресло и нажал кнопку вызова.

Тотчас же в дверь постучали:

— Можно?

— Да.

Дмитрий Кирсанов — неприметный маленький мужичонка — вошел в кабинет и, дружески кивнув начальнику, без приглашения сел.

— Ну? — Изборский пристально посмотрел на него.

Тот пожал плечами:

— Все верно. Девка получит тринадцать лимонов гринов. И оба молодчика американца, и наш друг гоняются за ней. Эта тетка — мать переводчицы, биксы, которая с ними ошивается, оказалась страшно болтливой. Больше всего ее волнует, почему и американские женихи, и бабки должны достаться не ее дочечке, а этой, как она выражается, «дохлой кошке».

— Все?

— Она говорила еще о каком-то условии в завещании, но, по-моему, сама точно не знает, в чем там дело. То ли девка должна выйти замуж, то ли не должна?

— Так узнай точнее!

— Для этого надо трясти кого-нибудь из тех, кто крутится возле Батуриной, — Херби, Гарриса, Ерохину или Маркова. Или… Нашего друга Пьера.

— Ну так в чем дело?

— Да, но… Херби и Гаррис — законопослушные граждане США. Марков… Ну, Прохоров, его приятель, который дал наводку на Батурину, говорит, что он только из упрямства будет молчать. С мсье Ла Гутином…

— Оставь Ла Гутина. Главное — не дать ему выполнить свою работу, с этим-то, надеюсь, твои шестерки справятся?.. — Не дожидаясь ответа, Аркадий Афанасьевич продолжал: — Тянет он, тянет! Небось опять рассчитывает заказчика через плешь перебросить? Финтила! — Изборский покачал головой и вздохнул, как бы желая сказать — этот мир безнадежен, он полон жулья!

— Подколоть ее мы не позволим, я дело грамотным людям поручил. А насчет его планов… — Кирсанов пожал плечами.

Он не договорил, хотя и без того уже было ясно — чужая душа потемки.

Шеф «Ундины» продолжал размышлять вслух:

— Так или иначе — Марков и Ерохина, Ерохина и Марков. Митенька, насчет Маркова… Ты что? Квалификацию потерял? У тебя, помнится, немые языки развязывали.

— С Ерохиной все было бы проще, — гаденько ухмыльнулся Кирсанов.

— Делай что хочешь, но узнай все толком. Осечки быть не должно!

Глава 23

Лиза опоздала на работу на два часа. Такого с ней никогда не случалось. Света, которая страшно удивилась, что в доме нет кофе, хотя бы даже растворимого, отказалась от завтрака, предложенного ей гостеприимной хозяйкой. Лиза несколько обиделась, поскольку открыла последнюю банку тушенки, чтобы накормить подругу. Впрочем, гостья тоже обиделась, увидев, что Лиза собралась на работу в своем прежнем виде — бесцветным заморышем, не поленившись тщательно отмыть голову от краски и не прикоснувшись к косметичке. Кроме того, она надела старые джинсы и ту самую толстую вытянутую кофту ручной вязки, в которой переводчица увидела ее в первый раз. Шагая к автобусной остановке, Света отчитывала Лизу, которая шла рядом с ней, по привычке склонив голову, ссутулившись и шаркая по асфальту стоптанными туфлями.

— Неужели тебе не хочется натянуть нос коровам, которые с тобой работают? Они же с ума сойдут от зависти! Ну что ты за размазня? Пусть бы побесились!

— Они не сделали мне ничего плохого.

— Лиз, ну ты прям как вчера родилась! Я-то уж знаю, как относятся к таким, как ты… — выпалила Света и осеклась, виновато взглянув на Лизу.

Та даже не подняла головы, только грустно улыбнулась:

— Но ведь они в этом не виноваты?

— Н-ну… Неужели тебе не хочется показать им, что ты-то на самом деле не такая?

— Свет, а кто какой? Разве я в нарядном платье другая, чем я в стареньких джинсах?

— Так. Понятно: ты — феминистка! Они считают, что позорно краситься в угоду мужчинам. Пусть, мол, уважают нас в натуральном виде. Брижит Бардо даже подтяжку делать отказалась. Так и ходит с лицом как печеное яблоко! Звезда называется! Ну, кстати, уважать таких, может, и будут, особенно педики и импотенты, но любить… Разве что идиот какой-нибудь!