Наследница неба - [4]

Саргон жил в Буруму и был лордом, хотя статус его был ниже, чем у моего отца. Он – Глаз Феникс, следящий за бедами. А они бывали в прошлом, ведь Буруму – маленький остров с ограниченными ресурсами, порой атмосфера там накалялась. Но мы не хотели возвращаться к тем темным дням, потому до ужасов не доходило.

И мой отец, Царь. Он – клюв Феникс, говорящий правду и ведущий нас в будущее. Его слово – закон. Он жил здесь, в Улан, в цитадели, и город хоть и был меньше, чем Буруму, но был спокойным и обеспечивал ему тишину, чтобы ничто не мешало ему править нами.

А я? Я его наследница. Я – Вечное пламя, которым вспыхивает Феникс, надежда на будущее для нашего парящего мира.

Все эти символы были и на моем головном уборе. И потому весил он очень много.

У моего отца было кольцо на голове, украшенное золотистыми перьями, с него узором свисали перышки солнечной птицы. Он улыбнулся мне, у глаз появились морщинки, и хотя на моей голове было сто фунтов, на сердце груз был весом с двух меня. Я улыбнулась в ответ.

- Пепел, дитя, - вдруг сказал он. – Твоя нога!

Заметили. Я не могла опустить взгляд из-за головного убора, но почувствовала, как слуги поднимают мою ногу, протирают ее тканью. Возможно, краями собственных туник.

- Потеряла туфлю по пути, - застенчиво сказала я.

Двери в конце зала распахнулись, вошли двое Старейшин-Посвященных.

- Ваше Величество, - обратились они к отцу, к Царю. – Если позволите.

- Да, - он с тревогой взглянул на меня. А потом рассмеялся. – Вторую туфельку надо было тоже потерять, - сказал он.

Слуги переглянулись.

- Сэр, но Старейшина Абан…

- О, он увидится со мной позже, если выдержит повышения давления.

Я любила отца, а он любил меня.

Я сбросила одинокую туфельку и прикусила губу, чтобы сдержать довольную улыбку при виде лиц слуг и Посвященных. Отец быстро пожал мои пальцы, ему передали красную летопись с позолотой на обложке, и церемониальный предмет вложили в руки и мне – золотистый жезл с алым пером на конце, что касалось края рукава.

Я прошла за отцом по коридору, мы вышли на ступеньки цитадели. Солнечный свет слепил после темноты коридоров. Барды играли на струнах арф, гудели рожки, толпа приветствовала Царя. Отец выглядел величественным и добрым, пока спускался по ступенькам к людям. Я ждала в дверях и смотрела на него. Алые флаги развевались на ветру, и большая статуя Феникс возвышалась во дворе. На ее шее висели гирлянды цветов, а красные и оранжевые букеты лежали у ее ног.

Порой это казалось мне смешным, но летописи и моя гувернантка всегда говорили, что без нее люди погибли бы, их поглотили бы монстры, заполнившие землю внизу. Она спасла всех нас своей жертвой, и после этого мы каждый год праздновали Отрыв, почитая память нашего спасения от неминуемой смерти.

Отец подошел к Старейшине Абану, что стоял во дворе, рожки загудели громче, толпа смотрела на меня. Я глубоко вдохнула, крепко вцепилась в жезл с пером и медленно пошла по каменным ступеням босыми ногами – одна была чистой, другая – грязной, хоть ее и пытались оттереть. Я хотела увидеть реакцию Абана, но знала, что должна смотреть прямо в толпу, улыбаясь и выглядя мудрее, чем я себя чувствовала. Ступени были шершавыми, царапали подошвы ног. И хотя светило яркое солнце, каменные ступени были прохладными из-за разреженного воздуха в Ашре.

Толпа и барды притихли, глядя, как я спускаюсь. Я думала, как смешно буду выглядеть, если упаду головой вперед, или резко начну танцевать, а то и развернусь и убегу. Я выдержу до конца церемонии. Я не хотела ее нарушить, но варианты, которые могли бы случиться, крутились в голове бесконечно.

Я добралась до последней ступеньки, и люди поклонились. Это казалось глупым. Я все время ходила через деревню с Элишей, и никто мне не кланялся. Но сегодня все было так, ведь день был особенным. Они окружали меня, словно жар колеблющееся пламя свечи.

Элитная стража стояла ровными рядами в стороне от статуи Феникс. Они были в традиционной белой форме, одинокие красные перья были на их лацканах. У некоторых были золотые значки или медали из радужных ракушек, все зависело от статуса.

Я тут же увидела и его. Джонаша. Он был в первом ряду, справа от лейтенанта. Было сложно его не заметить. Он тоже смотрел на меня, его голубые глаза блестели, а русые волосы были аккуратно подстрижены. Но сейчас не время думать о нем. Абан подошел ко мне, чтобы получить жезл, и я передала его в его трясущиеся старые ладони, пока отец читал страницу из летописи.

Его голос разносился по двору.

- И было так, - читал он, - что в те дни земля была укрыта густой тьмой, словно во времена чумы. Они приходили отовсюду. Чудовища, что хотели разрушить человечество. На четырех лапах, на шести, на крыльях, в чешуе. Они были над и под землей. Они знали только голод, кровь и злобу.

Старейшина Абан подошел к статуе Феникс с моим жезлом. Я сжала в ладонях пыльную ткань платья, стараясь не шевелиться. Я чувствовала на себе взгляд Джонаша, но не взглянула в ответ. Я притворялась, что его здесь нет, что его не существует.

Голос отца стал громче, пока он читал летопись в позолоченной обложке.