Наследница моря и огня - [24]

– Ты любишь эти большие камни, как бы опасны они ни были.

– Да. Потому меня в Имрисе считают чудаком. Я бы предпочел ковыряться среди забытых вещей, подобно ученому старому отшельнику, нежели вести на битву семь кораблей. Но война на южном побережье – это старая рана, которая постоянно гноится и, кажется, никогда не заживет. Поэтому Хьюриу нужно, чтобы я был там, даже если бы я попытался доказать ему, что могу нащупать, унюхать и постичь вкус чего-то жизненно важного, скрытого здесь. А ты? Ты что-нибудь чувствуешь?

Она подняла глаза от крохотного камешка и пробежала взглядом по рассеянным вокруг мощным глыбам. Равнина была пустынна, разве что – эти глыбы, трава с серебряными краями и один-единственный дуб, искривленный и перекрученный морским ветром. Безоблачное небо выгнулось, отстраняясь от равнины, доводя до невероятности Великое Ничто. Рэдерле задумалась: какая сила могла бы вновь вырвать камни из этой земли, заставить их покинуть привычные места, столкнуть друг с другом и выстроить из них нечто грандиозное, так, чтобы оно издалека светилось мудростью, красотой и свободой, подобной свободе ветра? Но они лежали недвижно, намертво схваченные землей, и дремали. Она прошептала: «Безмолвие», и ветер умер.

В этот миг она почувствовала, что вроде бы все на свете остановилось. Трава на солнце была неподвижна. Тени мощных глыб казались измеренными и прикованными к земле. Заглохли даже буруны, ревевшие у подножия скалы. Воздух, который она втянула в рот, тоже замер, застыл. Тут Астрин прикоснулся к ней, и она с удивлением услышала, как, шипя, вылетел из ножен его меч. Земленаследник притянул ее к себе, крепко держа. Она ощутила, как тяжко бьется его сердце под холодными кольцами брони.

И был исторгнут вздох из самого сердца мира. Волна, которая, как казалось, никогда не кончит подниматься, сотрясла скалу так, что та разбилась, и отступила. Рука Астрина упала. Отступая назад, Рэдерле видела его лицо; ее испугал его искаженный, опустевший взгляд. Вскрикнула чайка, паря у края скалы, а затем исчезла; Рэдерле увидела, что земленаследник дрожит. Он коротко сказал:

– Я в ужасе. Я не могу думать. Давай уйдем.

Они оба молчали, пока ехали по склону вниз, к полям и оживленной дороге, ведущей в город с севера. Когда они срезали путь через луг, где уйма овец блеяла в негодовании по случаю стрижки, ужас покинул лицо Астрина. Глядя на спутника, Рэдерле почувствовала, что он опять доступен для общения, и негромко сказала:

– Что это было? Все словно остановилось.

– Не знаю. В прошлый раз… В прошлый раз, когда я это почувствовал, умерла Эриэл Имрис. Я испугался за тебя.

– За меня?

– В течение пяти лет после ее смерти король жил с оборотнем, которого принимал за жену.

Рэдерле закрыла глаза. Она почувствовала, что в ней внезапно возникло нечто подобное крику, который ей захотелось разрядить в Астрина и который заглушил бы даже вопли овец. Рэдерле стиснула кулаки, пытаясь овладеть собой; она не замечала, что остановилась, пока Астрин не окликнул ее по имени. Тогда она открыла глаза и произнесла:

– По крайней мере, у него не было земленаследника, которого пришлось бы запереть в башне у моря. Астрин, кажется, во мне что-то спит, и, если его разбудить, я буду жалеть об этом до конца света. Во мне течет кровь Меняющего Обличья, и есть частица его силы. Довольно неудобное наследие. – Его взгляд, опять спокойный, казалось, решил загадку.

– Доверяй себе, – предложил он, и его спутница испустила глубокий вздох.

– Это все равно что наступить с закрытыми глазами на одну из моих собственных спутанных ниток. У тебя такой обнадеживающий взгляд на вещи.

Он легонько схватил ее запястье перед тем, как они снова тронулись. И она обнаружила, когда ее ладонь сама собой раскрылась, что крохотный камешек оставил глубокий отпечаток.

Когда они вернулись в жилище короля, Лира пришла поговорить с ней. Рэдерле сидела у окна, глядя на то, что искрилось в ее руке, точно капля воды.

– Ты уже придумала, как выкрутиться? – спросила Лира.

Рэдерле, подняв голову, ощутила беспокойство и досаду в ее напряженных, тщательно сдерживаемых движениях, подобных движениям зверя, которого поймали в ловушку и основательно приручили. Она с усилием собрала мысли.

– Думаю, Бри Корбетта можно будет убедить везти нас на север, если удастся отправить Тристан домой. Но, Лира, я не знаю, как убедить Астрина Имриса, чтобы он нас отпустил.

– Решать нам, Имрис здесь совершенно ни при чем.

– Было бы нелегко доказать это Астрину или Хьюриу.

Лира резко отвернулась от окна, прошлась до пустого очага и вернулась обратно.

– Мы бы могли найти другой корабль. Хотя нет. Они обыщут его на выходе из гавани – и только. – Она, как никогда, выглядела готовой бросить все, кроме оружия. Затем, посмотрев на Рэдерле, неожиданно добавила: – В чем дело? У тебя встревоженный вид.

– Да, я в тревоге, – ответила внезапно Рэдерле. Ее голова склонились; рука вновь сомкнулась вокруг камешка. – Астрин… Астрин сказал мне, что он думает, будто Моргон жив.

Она расслышала возглас, застрявший тут же в горле у Лиры. Лира внезапно села с ней рядом, вцепившись руками в каменный подоконник. Лицо ее побелело. Но вот она вновь обрела дар речи и взмолилась: