Наследница Магдалины - [37]

— О да, я прекрасно знаю господина Симона, — мрачно изрек Рауль, вставляя ногу в золоченое стремя. Так и так зима обеспечит обескровленному Югу небольшую передышку, а быть может, даже предоставит возможность перегруппироваться.

— Он уже не просто господин Симон, — добавил Жиро де Сен-Николя, которого посадили на лошадь, но все же рук не развязали. — Теперь его именуют виконтом Безье и Каркассона, и вы весьма заблуждаетесь, юноша, если думаете, что род Тренсеваля когда-либо вновь будет править Югом. Мой вам совет, помиритесь с де Монфором, пока не поздно.

Рауль, ощутив горький привкус во рту, смачно сплюнул.

— Мир — он в могиле будет, — добавил он исполненным отвращения тоном. — Не поклоняйся эти люди богам Алчности и Властолюбия, не было бы никаких крестовых походов.

Оставив бургундского рыцаря, он поскакал к арьергарду колонны. Его тело нестерпимо болело, а голова потеряла всякую способность соображать.

К тому времени когда они прибыли в Монвалан, тени уже удлинились. Рауль, позвякивая доспехами, въехал в арочный проем ворот замка. А его обитатели выбежали встречать вернувшихся из дозора воинов. Горничная Клер Изабель подошла к Раулю. Ее черные глаза светились радостью.

— Мой господин, — тихонько промолвила она, — у вас родился сын.

ГЛАВА 15

Каркассон, зима 1209 г.

И вновь пошел снег. Аккуратные снежинки кружились на обжигающем холодном ветру. Брижит поплотнее укуталась в толстый шерстяной синий плащ и стала рыться в мешке в поисках медового пряника с изюмом и фляги сладкого вина. В пяти милях к востоку на фоне закатного темно-голубого снега мерцали факелами стены Каркассона, города, отныне ставшего оплотом Симона де Монфора. Откусив медовый пряник, Брижит смерила взглядом высокие башни городской крепости, прорисовывающиеся черными силуэтами на фоне морозного зимнего пейзажа.

Кретьен остановился рядом с нею и тяжело вздохнул.

— Когда-то мы были здесь желанными гостями, — с грустью промолвил он. — Здесь было столько домов, где мы могли спокойно укрыться, но теперь все изменилось. Все они боятся де Монфора и Сито. Но кто может обвинить их после того, что произошло в Безье?

Брижит погладила его по плечу и, развернув свою лошадь, поехала прочь от Каркассона. Через два часа они уже будут в отдаленной деревне, где катаров привечали до сих пор, а их безопасность гарантировалась. Оттуда им предстояло переправиться на север в Тулузу к Жеральде, где они собирались провести остаток зимы. Оставаться подолгу на одном месте сейчас было небезопасно. Ехавший позади Брижит Матье громко выругался, когда осел, на котором он восседал, внезапно остановился. Бестолковое животное село на снег и, упрямо брыкаясь, попыталось высвободиться из упряжи. Брижит попыталась развернуть свою лошадь, но что-то напугало кобылу, и, пронзительно заржав, та встала на дыбы.

Брижит прижалась к холке, и темная густая грива хлестнула ее по лицу. Когда ей наконец удалось успокоить животное, она увидела распластанное посередине зимней дороги тело. Человек еще шевелился, слабо поднимая руку и умоляя о помощи.

Кретьен слез с седла и подошел к лежавшему на снегу.

— Да это священник. Черный монах.

Брижит спешилась, не отпуская поводьев, и подошла к дяде. Ей стало не по себе, когда она увидела пепельно-бледное лицо умирающего. Монах был еще так молод. Ручеек крови струился из рваной раны на плече. Судя по всему юноша упал на припорошенный снегом острый камень. Он уже слишком давно истекал кровью, по мере приближения смерти его аура угасала. Брижит невольно отпрянула от умирающего. Ведь именно такие, как он, убили ее мать и покалечили Матье.

— Ты можешь ему помочь? — спросил Кретьен, пытаясь сохранять спокойствие.

Никогда еще Брижит не испытывала такого искушения, чтобы ответить отказом. Через какой-нибудь час монах умрет от потери крови и переохлаждения.

И тем не менее священный долг целительницы состоял в том, чтобы сохранять жизнь, и она не имела морального права не воспользоваться своим даром. После того, что попы сделали с ее мамой, никто бы не осудил ее, если бы сейчас она прошла мимо. Но следуя канонам древней веры, которой придерживалась Магда, Брижит возложила ладонь на лоб умирающего.

— Не знаю, осталась ли во мне еще вера, — промолвила она, собирая последние резервы целительной силы и сосредотачиваясь на ране монаха. Перед ее мысленным взором промелькнул внезапный образ — вершина горы, увенчанная священным огнем молнии. Монах таращился на собравшихся хищными глазами волка.

Кровотечение замедлилось и прекратилось. Чувствуя себя окончательно промерзшей и опустошенной, Брижит убрала ладонь.

— Он будет жить, — содрогнувшись сказала она. — Но нам надо взять его с собой.

— И насмерть перепугать мирных поселян? — покачал головою Кретьен. — Нет, мы не можем этого сделать.

— И тем не менее, либо мы берем его с собою, либо везем в Каркассон.

Кретьен, закусив губу, посмотрел назад.

— Нет, уж лучше мы доставим его в логово де Монфора, — нехотя промолвил он.

Юный монах, тихо застонав, приоткрыл глаза. Его взгляд сфокусировался на Брижит, зрачки расширились, дыхание стало судорожным.

— Не двигайся, — успокоила его девушка. — Сейчас ты в безопасности, и помощь уже близка.