Наследница из Гайд-Парка - [43]

– Эндрю! – позвала Триста, чтобы тот вежливо попрощался. Но Роман удержал ее за руку. Триста вспыхнула, смущенная плохими манерами сына – все ее уроки пошли прахом – и тем, что Роман ведет себя как отец, навязывая свою волю.

Ей захотелось настоять на своем, но она не посмела этого сделать.

Роман молча глядел мальчику вслед. В этой тягостной тишине Триста со страхом думала, что он может предпринять дальше. Не в состоянии выдержать затянувшееся молчание, она прямо задала ему этот вопрос.

Роман посмотрел на нее так, словно только что вспомнил, что и она находится в комнате. Но он не ответил ей. Повернувшись, он подошел к окну и стал смотреть в сад.

Потом он наконец ответил. К ее удивлению, его голос оказался ясным и звонким.

– В дальнейшем мальчику следует все сказать. Но до этого времени мне нужна возможность сюда приходить. Когда он узнает, что я его отец, это не должно быть для него шоком. Он относится ко мне с недоверием. С этим нужно справиться.

– Если ты будешь приходить в дом, чтобы повидать сына, начнутся... пересуды. Ты хочешь, чтобы все знали, что он внебрачный ублюдок?

Она намеренно использовала это слово, чтобы уколоть его побольнее. Роман повернул к ней голову. В его взгляде были гнев и боль.

Нет, Триста не будет винить себя за грубость. Она защищает своего ребенка. Она хочет сохранить сына от судьбы незаконнорожденного. О том, что ожидает такого ребенка, она сама знает достаточно хорошо. И она не собирается отступать.

– Ты прятала его от меня пять лет.

– И я бы продолжала его прятать, чтобы уберечь от той судьбы, которая была у меня. Знаешь, быть незаконнорожденной – это не подарок.

– Но ты выглядишь достойно, – отрывисто произнес он.

– Да. Недавно я стала наследницей. Это улучшило мое положение в обществе. У меня есть деньги, в моих жилах течет голубая кровь, и у меня влиятельные родственники. Потому я не боюсь, что окажусь на улице и буду голодать. Единственное, чего я боюсь, – что какой-нибудь скандал испортит жизнь моего сына и я не смогу его от этого защитить.

– Как благородно с твоей стороны, – саркастически произнес он. – Если ты хочешь, чтобы я тебя пожалел, это не сработает. Ты делала это, потому что ненавидела меня. Ты украла у меня ребенка.

– Это мой ребенок.

– Ты забыла, как он получился? – внезапно произнес Роман, уверенно шагнув вперед. – Ты забыла эти длинные, расслабленные ночи без сна, полные наслаждения и страсти? Уверяю тебя, что я их не забыл, так что если ты заявляешь на него свои права, то и я могу их заявить. Эти воспоминания не выветрились из моей памяти. Он и мой сын. Этот факт ты, похоже, совершенно забыла.

– Мне достаточно только посмотреть на него, чтобы это вспомнить, – выдохнула она, но тут же отвернулась, сожалея, что это вырвалось у нее.

– Тебе неприятно, что он на меня похож?

– Нет. – Это был честный ответ. Она не стала распространяться на эту тему дальше.

Он пересек комнату и взял свои шляпу и перчатки.

– Я хочу познакомиться с ним поближе, и если ты сможешь ему дать понять, кто я, как-нибудь деликатно, я был бы тебе очень признателен. Я не хочу, чтобы на меня смотрели исподлобья. Я его отец, и однажды он должен об этом узнать.

Сколько повелительности было в его голосе! Однако Триста знала его достаточно хорошо и помнила, что Роман напускал на себя важность, когда был в себе не уверен. Степень его высокомерия была тем выше, чем неувереннее он себя чувствовал.

– Мне нужно какое-то время, – сказала она.

– У тебя есть неделя. – Он натянул перчатки. – Я был без него достаточно долго.

– Что ты намерен сделать?

Роман помолчал.

– Пока точно не могу сказать. Я лучше знаю то, что не намерен. А не намерен я быть посторонним для собственного сына. Когда я приду в следующий раз, мы обсудим его образование и другие вопросы.

– Я уже позаботилась об этом. Его учитель...

– Но ты теперь принимаешь решения не одна, не так ли? – Он изобразил на лице улыбку. – Я дам ему деньги на карманные расходы. Мои адвокаты свяжутся с тобой по этому поводу.

– В этом нет необходимости, – возразила она, но он направил на нее такой взгляд, что слова застряли у нее в горле.

Взяв шляпу, он направился к выходу, но в дверях внезапно остановился. Не оборачиваясь, он спросил более мягко:

– Ты думала... что я не захочу его?

– Тогда было все другое, а я была... молодая, глупая, наивная, испуганная.

Она не извинялась. Она не стала вдаваться в объяснения... Но у нее словно само вырвалось:

– Что еще я могла тогда сделать? Стать любовницей, как ты этого хотел? Тогда бы все знали, что он незаконнорожденный ребенок. Этого я не хотела. Ты знаешь достаточно хорошо, чем это было бы для меня.

– Ты всегда чувствовала бы себя в Уайтторне в безопасности.

– Нет, Роман, не думаю, что ты бы дал мне то, что мне было нужно. Ты должен был жениться, у тебя была бы жена, от которой ты мог иметь детей. Это было невыносимо, и я подумала, что для Эндрю лучше всего, если я уйду.

– А когда ты встретила меня в Лондоне? Ты прятала его от меня все время.

Вздохнув, она с сожалением покачала головой:

– Я думала сказать тебе. В самом деле думала. Но это не такая простая вещь.