Наследие - [66]

Ворон, будто тоже вспоминая пережитое, вздрогнул и глянул на нее левым глазом. Когда они угодили тогда в трясину, его глаза были полны того же ужаса близкой смерти от болота, что у Джайры — от бессилия против живых мертвецов. Сколько людей погибло вот так, до нее?..

Рыцари инстинктивно осмотрелись вокруг, вглядываясь в туман. Где-то в глубине предчувствия зашевелились тревожные предположения, навеянные фантазией от рассказа. Они были ложными, но насколько уместными.

— Что же было дальше? — нетерпеливо шепнул Бенрад, когда молчание затянулось. Гарольд с не меньшим интересом смотрел на нее.

— Дальше? А дальше самое важное. Туман рассеялся только на рассвете, и камни крепостной стены тоже возникли вместе с солнцем. Я и мой конь тогда уже выбились из сил, нам нужен был хоть один час отдыха, но стража так и не открыла ворота. Вот она, мудрость Исры — бросать людей на произвол судьбы посреди зловонных земель! Как вам это нравится? Я не стал рассыпаться в проклятьях — это никогда никому не помогало — и принял только одно решение.

— Какое же? Обратиться к чародеям? Но ведь они наверняка внутри города?

— Сэр Гарольд, не думал, что вы тоже верите в эту байку о том, что я использовал магию, — ухмыльнулась наемница. — Все гораздо проще. Я решил выжить и покончить с этим, если того требует моя безопасность. Пока светило солнце, я дал коню отдохнуть, а сам сделал плот, крепкий насколько это возможно было в то время. По некоторому опыту я знал, что эти твари чуют легкую добычу и идут сразу к ней, как собаки за лисицей, и будут идти до тех пор, пока живы они или их заклинатель. Вокруг озера Соли тогда было очень много сухостоя, как, впрочем, и всегда, так что не стоило особого труда поджечь его, а самому с пожитками и конем отчалить от берега. Не знаю, о чем думали строители Исры, но для кого они сделали эти огромные ворота из клоаки города в озеро — это все еще для меня загадка. Пока зомби шли в огонь и утопали в илистом дне, я спокойно проник в город в целости и сохранности. Заклинателя долго искать не пришлось — он наблюдал со стены за своими солдатами, и не моя вина, что он оказался одним из верховных алхимиков Исры, а заодно и чернокнижником. Мне только одно досадно: в то время как народ считает меня героем, эти ученые дурни все еще предлагают награду за мою голову, и в чем же здесь тогда геройство? А вы, сэр Гарольд, все еще считаете, что один в поле не воин?

Рыцарь дружески улыбнулся и кивнул в знак согласия.

— Признаю, есть исключения вроде вас. Но почему же вы не считаете это героизмом, я не могу понять?

— Я тоже, — сказал Бенрад. — Ты сумел совершить это все в одиночку, без чьей либо помощи и без вмешательства Неба — и не признаешь это подвигом! А со стороны исрских мудрецов это просто предательство — вот так награждать их спасителя! Это обязательно должны услышать во дворце.

— Что толку от этого будет? Из моей памяти те бессонные двое суток и бегство без желаемых ответов не испарятся. Хотя, конечно, я их и так получил… И лучше об этом никому не знать. Я рассказал это вам лишь за тем, чтобы вы увидели, что стремление и необходимость могут решить дело даже с помощью одной головы и двух рук. Если вы настолько верны Ардонии, почему бы вам не избавить ее от всех этих негодяев, м-м? Вот то-то и оно — в этом нет необходимости, а уж стремления — тем более.

— Почему же — нет необходимости? — возмутился Бенрад, в то время как Гарольд нахмурился и глубоко задумался. — Короля окружают не те люди — и нет необходимости в том, чтобы указать ему на это?

— Да, нет, — пожала плечами Джайра. — Устранить их самому у тебя не получится — для этого тебе нужно влияние и связи чуть сильнее их связей, а если вы все знакомы с королем, то влияние имеют только фавориты. Ты фаворит? Ты мне уже показал, что нет. Второй способ — это поговорить с самим его величеством. Послушает он тебя? Согласится с тем, что выбрал не тех? По-моему, все короли считают иначе в таких случаях. Остается только одно.

— Что же это?

— Война, — мрачно ответил Гарольд. — Остается только борьба за то, чтобы возвести на престол нового короля, того, кого ты хочешь видеть на этом месте.

— Совершенно верно, — похоже, она дала кастеляну хорошую пищу для размышлений, вот только на какие размышления она его наведет? — Но, насколько мы все знаем, Ардония не способна выдержать войну, и по многим причинам. Государство в беспорядке, ты должен это понимать, Бенрад. Вести войну против короля никто не осмелится, потому что у них просто не хватит сил — Ардония не может дать средства для обеих сторон, только для одной. А привлекать кого-то со стороны — это интервенция, и союзники заберут большую часть выигрыша в свои руки, а то и все государство. Ты готов увидеть на троне султана или кого-нибудь из варваров? Думаю, нет, судя по твоей патриотичности.

Наверно, ему весь мир теперь кажется унылым. Джайре было его немного жаль, но кто бы открыл ему глаза, кроме нее? Гарольд? Нет, этот не станет срывать чей-то флаг боевого духа ради черно-белых красок реализма — он сам свято верит в государство и короля, как, впрочем, и все рыцари. Ну, кроме некоторых. Точнее — эти символы рыцарства сами и есть эти «некоторые», а все остальные далеко не рыцари. Джайра оглядела их всех, кто был в поле зрения, давая им оценку на первый взгляд. О Жуане Хтаре и Рутто Валиенсе она уже все сказала, можно еще добавить, что они могут быть искуснейшими доносчиками, если не следить за своими словами при них. Ей было известно, что и в начале, и в конце процессии есть еще подвое рыцарей, но основную часть защитников Октавы Фленьелл поместил рядом с шатром. Кроме нескольких наемников, достаточно опытных, у шатра ехали еще четыре рыцаря, не включая Королевских Мечей, самого кастеляна и Бенрада. Их имена она пока еще не запомнила, поэтому различала по гербам на панцирях. У одного был очень сильно исцарапанный медведь на желтом поле, и сам рыцарь был намного старше Гарольда и очень много ворчал похожим на медвежий голосом. У второго — сокол со стрелой в лапке среди насыщенной зелени, у третьего — шипящий и дыбящий шерсть черный кот на лазурном. Друг друга эти трое так и называли по гербам: Медведь, Сокол и Кот. Четвертого Джайра узнала бы и без всякого герба. Эрион Фенир Линделл, уроженец Сардолла, города рыцарей, прозванный Молодым Фениксом из-за своего яркого герба: раскинувшего крылья огненного феникса на белоснежном поле. Он был начальником октавской стражи и славился своим благочестием и привлекательностью повсеместно, однако отличался стойкими моралями и справедливым умом. Лучшего человека для поддержания порядка в Октаве, казалось бы, и не найти, но в одиночку сэр Эрион ничего сделать не мог — стража столицы известна своей недисциплинированностью. Наверно, эти рыцари и помогали ему, как могли. Сейчас что-то такое Джайра припоминала: будто над западными воротами Октавы некогда реяло знамя с медведем, но остальных она точно видела впервые.