Наследие Сириуса - [46]
Египетский Дуат (подземное царство) не был тождествен христианскому аду; впрочем, египтяне не верили, что Дуат расположен где-либо под землей. Это было определенное место на небе, через которое бог Ра проходил после того, как Солнце заходило (или «умирало») в конце дня. Ра было необходимо пройти через это место, дабы следующим утром взойти на востоке. Считалось, что именно в Дуате Осирис вершил суд над умершими, правил богами того мира и обитавшими там душами умерших. От нашего земного мира Дуат отделяла горная цепь. Такая картина вполне напоминает аналогичные поверья, в которых царство мертвых отделяется от мест обитания живых большими проливами, пропастями и т. п. С точки зрения современной физики, эти непреодолимые преграды можно рассматривать в качестве областей с иной частотой колебаний, непреодолимой для материи; метафизики же станут говорить о более тонких вибрациях или высших (низших) планах.
Египтяне верили, что в низине Дуата текла река; с таким же поверьем мы встречаемся и в других мифологиях: например, греческий Гадес с рекой Стиксом. На берегах этой реки обитали ужасные животные, злые духи и всевозможные демоны, явно недружелюбно настроенные по отношению к новоприбывшим. Все это напоминает «нижний асграл», который должен преодолеть посвященный, прежде чем подняться к более возвышенным духовным реальностям. Фиванским жрецам удалось внедрить некоторые из наиболее ранних представлений в свои доктрины. Вероятно, самым известным из них является Аментет — «потаенное место» — первоначально определявшееся как царство Ан-хера, которому в Абидосе поклонялись как богу мертвых под именем Хенти Аментет (впоследствии это имя, а заодно и соответствующие обязанности присвоили Осирису). Нижние пределы Дуата назывались «Сет-Аменти», или «Погребальная Гора».
Сам Дуат подразделялся на несколько частей, называемых пилонами. Потребовалась бы, наверное, не одна книга, чтобы описать всевозможные верования и ритуалы, связанные с Дуатом. Многие из этих верований, несомненно, были изобретением более поздних жреческих кланов, стремящихся уравнять в цене содержимое своих денежных сундуков и стоимость билета на ладью Солнца, которая, как считалось, перевозит души умерших из мест тьмы к свету нового дня. С моей точки зрения, все эти ритуалы и верования были не более просветленными и последовательными, чем средневековые фокусы гримуаров, создавших рабскую, основанную на страхе и суеверии доктрину. Астроном Карл Саган однажды сухо заметил по этому поводу: «Первым жрецом стал первый мошенник, которому встретился первый глупец».
«Книга Мертвых» является очень древней. Содержащиеся в ней доктрины уже около 3500 г. до н. э. считались устаревшими либо слишком недоступными для понимания тогдашних поколений. Кроме того, выраженные в ней взгляды противоречили позиции фиванских теократов, которые, выражая на словах готовность уважать этот древний источник, составили две собственные версии книги. Искусность манипуляции древними доктринами в этих «творениях» достигла такой степени, что первоначальное значение многих текстов стало не просто трудным для понимания — оно совершенно изменилось. Эти книги — «Шат ам Туат» («Книга о том, что есть в Дуате») и «Книга пилонов». В них сказано, что Дуат делится на двенадцать частей, каждая из которых соответствует одному из часов ночи. «Области» Дуата назывались «Поле» (сехет), «Город» (нут), «Зал» (арит), «Круг» (герерт) и др.>{68}. Полное описание этих частей Дуата можно найти в книге Баджа; но поскольку оно занимает почти целую главу и никоим образом не связано с более глубоким эзотерическим учением ранних династий (а следовательно, не имеет связи с Сириусом), я не вижу смысла приводить его здесь. К той же категории я отнесла бы и другие еретические доктрины и концепции, которые проникли в магические и религиозные верования египтян. Сюда относятся, например, пятнадцать Аатов (букв., «кварталов»; также считаются состояниями сознания); Ариты, или семь приемных покоев, через которые, как считалось, дух умершего должен пройти после смерти, а также Зал Маат, где подвергались пересмотру прошлые слова и дела умершего. Конечно, я могу согласиться с предположением, что после смерти происходит определенная оценка прожитого; но даже в этом случае многое из вышесказанного несет чисто символический смысл и не должно восприниматься слишком буквально.
Существует общераспространенное метафизическое поверье о том, что после нашего ухода из этой жизни мы будем вынуждены самостоятельно судить себя. Нет высшего суда — ни небесного, ни какого-либо другого, — который бы решал, правильными ли были наши прошлые деяния или нет. Это может оценить лишь душа индивидуума, его психика в соответствии с общим уровнем развития. Однако я могу согласиться с тем, что подобные наставления, использовавшиеся древними египтянами, были и все еще остаются полезными для более молодых душ, пока еще не понимающих (или не разобравшихся в сути) пространственно-временного континуума. Именно по этой — и только этой — причине я могу приравнять эти принципы к остаткам некоторых гораздо более ранних учений. Несомненно, что в таких произведениях, как «Гермес Трисмегист» и «Изумрудные скрижали» можно найти гораздо больше настоящей, древней египетско-сириусианско-атлантийской философии, чем в явно преувеличенных доктринах и ритуалах Фиванского периода.
