Наследие предков - [78]

— Идемте в машину, Роман. Из меня самой защитница никудышная, — грустно усмехнулась девушка. — От этих ребят и отряд СОБРа весьма сомнительное прикрытие.

На конспиративной квартире в спальном районе столицы в ожидании обещанной капитаном Адашевой встречи к полуночи собрались начальник отдела «Зет» полковник Субботин и консультант-аналитик отдела полковник Белостоков.

Войдя в комнату первым и увидев Субботина, руководитель объединения «Поиск» Роман Черняев оторопел и «завис» на несколько секунд в попытке осмыслить воспоминания об их встрече после шумихи с обломком двигателя самолета. Но полковник моментально разрядил обстановку, легко и непринужденно переведя первые минуты беседы на легкий лад. Дина изложила события последних суток и свои догадки по делу, Роман все еще был насторожен, ожидая подвоха от чекистов.

— Роман, ты можешь объяснить, почему активных членов вашей организации планомерно нейтрализуют при попытках выйти на связь с представителями органов? — спросил Субботин.

Главный конспиролог и мистик страны долго молчал, а потом заговорил:

— Многие крупные исследовательские проекты «Поиска» последние лет пятнадцать полностью спонсировал наш меценат олигарх Беркович. Он сам вышел на нас еще в конце девяностых под видом заинтересованного энтузиаста и охотно предложил взять на себя материальные расходы наших экспедиций. О таком подарке судьбы мы могли только мечтать. На его деньги мы и понаделали наших открытий, снимали передачи, печатали книги. Через несколько лет Беркович привел к нам молодого и мотивированного соратника Андрея Смирнова по прозвищу Фауст. Что он за фрукт мы так и не поняли, но он проявлял незаурядный интерес к наследию «Аненербе». Свои каналы получения информации он не раскрывал, говорил, что через сотрудников Госархива добывал сведения, но была ли это правда, неизвестно. Материалы он отдавал на обработку нашим специалистам. Благо, что у нас с лихвой хватает энтузиастов-исследователей — лингвисты, химики, металлурги, физики, историки — кого только нет. Был у нас еще один тайный меценат и одновременно источник информации Борис Хейфец, который обладал исключительными возможностями в сфере добычи информации. Но о нем знали только самые проверенные соратники.

— Да, про Борю Скупердяя и его хакерские навыки в определенных кругах слагали легенды! — подтвердил Александр Иванович.

— Так вот, от Бориса мы дважды получали перехваченные обрывки интереснейших материалов про системы подземных коммуникаций по России и частично схемы тоннелей под Москвой. И если коммуникации Москвы — это явно творчество какого-то энтузиаста двадцатого века, так как указаны все тоннели метрополитена семидесятых годов, то вот обрывки карты подземной инфраструктуры страны содержали надписи на санскрите и рукописные комментарии по-немецки. Да и листы карт нам достались только с изображением части Кавказского хребта и вот совсем недавно Северного Урала.

После этой фразы Семёныч явно напрягся и мельком посмотрел на Субботина. Начальник отдела «Зет» тоже посерьезнел и на полуслове прервал рассказчика:

— В каком году материалы по Кавказу попали к вам, Роман?

— Кажется в 2000. Хотя нет, весной 2001 года. Да точно. Смирнов сразу тогда хотел снаряжать экспедицию, но на карте была обозначена территория горного хребта в районе Чечни, Дагестана и Грузии. В то время там шли боевые действия и, естественно, никакое любопытство не пересилило бы инстинкта самосохранения.

— А с кем еще общался Фауст? Были ли у него какие-нибудь отношения с людьми вроде Берковича?

— Да мы ничего толком не знали то ли это были криминальные связи, то ли подвязки с какими-то охранными структурами, но эти контакты он имел точно. Очень хитрый, умный, увлекающийся, энергичный, он всегда приходил на помощь, когда кому-нибудь что-то нужно было — или денег занять, или подвезти куда.

— А почему Дмитрий называл Фауста предателем? — вмешалась в диалог Дина.

— Незадолго до смерти Бориса он нам передал копию старинной карты подземной инфраструктуры Северного и Полярного Урала. За помощью в расшифровке надписей на санскрите мы обратились к очень редкому специалисту в области древних языков Семену Ильичу Запрудскому.

— Что?! — вскинулся полковник Субботин. — Кто и когда на него вышел?

— Да как раз Дмитрий ездил к нему в маленький городок где-то в Московской области. Он затворником жил и ни с кем не общался. Еле уговорили его взглянуть на карту, а тот даже побелел, когда ее увидел. У старика шок был, все расспрашивал, где нам удалось ее достать. Помогать в переводе надписей он категорически отказался и вообще всячески отговаривал Дмитрия от исследования этого документа. Тогда нам показалось, что старик из ума выжил.

— Роман, а Фаусту было известно о контактах с Запрудским?

— Нет, через неделю после того, как Андрей узнал про вторую карту, убили Борю Хейфеца. Все были очень напуганы, притихли, с Фаустом контакты не поддерживали, потому что были подозрения насчет чистоты его намерений. Но ФСБ при расследовании вообще не было известно о контактах Хейфеца с «Поиском». Видать без этого Борис был популярен у «конторы». Потом все вроде утихло. А вот месяца три назад старик Запрудский попадает в реанимацию. Дмитрий ездил проведать его, и тот подтвердил, что к нему наведывались насчет карты. Там вообще какая-то мутная история оказалась, тянущаяся еще с советских времен и каким-то образом связанная с его былой научной деятельностью.