Наследие греха - [53]

Генри понимал, о чем она. Десять тысяч фунтов – весомый, зрелый мотив, истинное искушение, тогда как двести фунтов… Ее глаза вспыхнули, но тут же погасли. Отчего – от мысли о том, что зря повесить человека ничем не лучше, чем убить старуху из-за сумки с банкнотами? И теперь эта мысль будет преследовать ее всю жизнь? Выходит, как бы ни обернулось дело, она все равно окажется пострадавшей?

– Примеро работал в конторе адвоката, – взволнованно объяснял между тем Чарльз. – Кому, как не ему, было знать о готовящихся изменениях в законе, ведь он имел доступ к такого рода информации! Миссис Примеро могла ничего не знать, особенно если не читала газет. И вообще, кому они интересны, все эти бесконечные акты, которые то и дело обсуждаются в парламенте? А вот босс Роджера мог узнать о нем от какого-нибудь клиента, дать самому Роджеру задание перепроверить – и пожалуйста! Примеро наверняка сообразил бы, что умри его бабушка без завещания до первого октября пятидесятого года – и все денежки отойдут к нему. А после придется делиться с сестрами, которые оттяпают две трети наследства. Я все проверил. Такой акт действительно существует, он называется «Большой усыновительный акт» и практически уравнивает приемных детей в правах с родными. Конечно, Примеро все о нем знал.

– И что вы собираетесь делать? – спросил священник.

– Я ходил в полицию, но Вексфорд будет на месте не раньше двух часов в понедельник. Уехал на выходные. Готов биться об заклад, полиция тогда даже не проверяла алиби Примеро. Больше того, зная их, я просто уверен, что они и думать забыли искать других возможных преступников, как только наложили лапы на Пейнтера. – Арчери-младший посмотрел на Тесс и взял ее за руку. – Можете сколько угодно утверждать, что мы живем в якобы «свободной стране», – продолжил он с жаром, – но и вы, и я прекрасно знаем, что на уровне подсознательного понятия «рабочий класс» и «преступный элемент» у нас до сих пор воспринимаются как синонимы. В самом деле, зачем бегать, проверять алиби клерка адвокатской конторы, молодого человека из хорошей семьи, со связями, когда подозрение уже пало на шофера?

Генри пожал плечами. Он по опыту знал, что если сын оседлал своего любимого конька – тему социальной справедливости, – то спорить с ним бесполезно.

– Спасибо за теплый прием, – съязвил между тем Чарльз. – По какому поводу похоронный вид, позволь поинтересоваться?

Пастор не знал, как ответить на его вопрос. Облако печали окутало его со всех сторон, и чтобы хоть как-то объяснить свое состояние, он выбрал из сонма раздирающих его болей наиболее простую и понятную.

– Я думаю о детях, – сказал Генри, – о четырех маленьких девочках, ставших жертвами этого преступления. – Он улыбнулся Терезе. – В первую очередь о Тесс, – продолжал он, – затем о двух сестрах, которых ты видел, – и об Элизабет Криллинг.

Он не упомянул имени взрослой женщины, которая пострадает сильнее всех, если окажется, что Чарльз не ошибся в своих подозрениях.

Глава 12

Разве не вправе я поступать по воле своей со своим добром?

Евангелие семидесятницы

Человек, вошедший в кабинет Вексфорда в девять часов в понедельник утром, был невысок ростом и тонок в кости. Особенной изысканностью отличались его руки – тонкие, длиннопалые, с хрупкими, почти женскими пальцами. Темно-серый костюм, дороговизна и элегантность которого бросались в глаза, стройнил его еще сильнее. Несмотря на ранний час и солидное расстояние, отделявшее его от привычной обстановки, он был прямо-таки окружен роскошью. Старший инспектор, хорошо знавший посетителя, забавлялся, разглядывая его галстучную булавку с сапфировой головкой, два кольца, цепочку с крупным брелоком в виде капли – янтарь, кажется? – и чемоданчик из кожи какой-то рептилии. «Сколько же лет должно пройти, – думал он, – чтобы Роджер Примеро привык к своему богатству?»

– Прелестное утро, – сказал Вексфорд. – Я пару дней провел в Вортинге, так там море было тихое, что мельничная запруда. Что я могу для вас сделать?

– Поймать мошенника, – сказал Примеро, – вшивого заморыша, который имеет наглость выдавать себя за журналиста. – С этими словами он расстегнул свой чемоданчик, вынул из него газету и подтолкнул ее к полицейскому. Газета скользнула по полировке стола и упала на пол.

Вексфорд, приподняв брови, оставил ее там лежать.

– Черт, – сказал Роджер. – Хотя смотреть там все равно не на что.

Его блестящие, точно стеклянные, глаза болезненно глядели с невыразительного холеного лица. «Ага, его тщеславие взбунтовалось наконец и против очков», – подумал хозяин кабинета, помаргивая на собеседника из-за тяжелой черепаховой оправы.

– Слушайте, старший инспектор, я вам честно скажу, я просто с ума схожу от злости. Вот как было дело. Ничего, если я закурю? – спросил Примеро.

– Курите, конечно.

Из кармана посетителя возник сначала золотой портсигар, а затем мундштук с зажигалкой в приметную, черную с золотом, шашечку. Вексфорд наблюдал за этим парадом реквизита, гадая, когда же он закончится. «Этот тип обставлен причиндалами, как комната мебелью», – подумал он.

– Дело было так, – продолжал Роджер. – Тот субчик позвонил мне в четверг, назвался журналистом из «Плэнет» и сказал, что хочет написать обо мне статью. О моей ранней жизни. Вникаете? Я сказал, чтобы он приходил в пятницу, и он явился. Я дал ему длиннющее интервью, а потом жена пригласила его на ланч. – Он сморщил нос и скривил губы, точно человек, учуявший неприятный запах. – Черт бы его побрал, – сказал он, – да он за всю свою жизнь такого ланча не видел!..