Наследие греха - [33]

– Здесь сегодня танцы, сэр, – объяснил ему официант. – Мы настоятельно просили всех постояльцев отобедать не позднее семи вечера, но, думаю, кое-что для вас у нас еще найдется. Сюда, пожалуйста.

Арчери прошел за ним в меньшую из двух гостиных, соседствовавших со столовой. Туда были вынесены все столы, и какие-то люди, сидя за ними, торопливо заглатывали пищу. Священник сделал заказ и через стеклянную дверь стал наблюдать за музыкантами, которые занимали места на возвышении.

Чем же ему занять этот долгий и жаркий летний вечер? Танцы, наверное, продлятся за полночь, и до половины первого, а то и до часу ночи оставаться в отеле будет просто невыносимо. Неспешная прогулка – вот лучший выход. Или можно взять машину и прокатиться до «Приюта Победителя». Официант принес заказанную им тушеную говядину, и Арчери, решив быть экономным до конца, попросил воды.

Он тихо сидел в своем уголке, ярдах в двух от ближайшего столика, и поэтому едва не подпрыгнул от неожиданности, когда что-то теплое и мягкое вдруг ткнулось ему в ногу. Откинувшись на спинку стула, он опустил руку, приподнял скатерть и встретился взглядом с парой блестящих черных глаз, смотревших на него с мохнатой мордашки абрикосового цвета.

– Здравствуй, пес, – сказал Генри.

– О, простите. Он вам мешает?

Викарий поднял глаза – и увидел ее. Очевидно, они только что вошли – она, мужчина со стеклянным взглядом и еще одна пара.

– Ничуть. – Спокойствие покинуло Арчери, и он обнаружил, что чуть ли не заикается. – Мне даже приятно. Я люблю животных.

– Вы здесь уже обедали, верно? Значит, он вас узнал. Идем, Пес, – позвала дама своего питомца. – У него нет имени. Мы зовем его просто Пес, потому что он и есть пес, и к тому же эта кличка ничуть не хуже какого-нибудь Джока или Джипа. Вот почему, когда вы сказали ему: «Здравствуй, пес», он принял вас за друга. Он большая умница.

– Ну конечно.

Взяв пуделька на руки, хозяйка прижала его к кремовому кружеву платья. Она была без шляпы, и Генри мог разглядеть классические очертания ее головы и высокий, открытый лоб. Тут как раз подоспел старший официант – сама любезность, ни тени раздражения не было заметно в его манерах.

– А вот и мы, Луис, вечно возвращаемся, как фальшивый пенни, – добродушно сказал ему человек со стеклянным взглядом. – Моей жене нравятся ваши танцульки, но сначала мы чего-нибудь перекусим.

Значит, они муж и жена, эти двое, отметил про себя пастор. Почему он раньше не догадался, и какое ему дело до них двоих, и вообще, почему это его огорчает?

– Нашим друзьям надо еще успеть на поезд, так что командуй «свистать всех наверх» и корми нас так, чтобы пятки сверкали, – распорядился муж красавицы.

И вся компания устроилась за свободным столом. Пудель принялся вертеться под ногами у обедающих, выискивая и подбирая с пола крошки. Арчери даже позабавился немного, наблюдая, с какой быстротой им носили обед. Все четверо заказали разные блюда, но никакой заминки не последовало, хотя и лишней спешки тоже. Священник неторопливо пил свой кофе с ломтиком сыра. Вряд ли он кому-нибудь помешает, если еще посидит тут, в своем уголке. Многие уже отобедали и собирались танцевать – шлейф из ароматов сигар и цветочных духов тянулся за ними, когда они проходили мимо. В столовой, превращенной теперь в бальную залу, распахнули двери в сад, и парочки стояли на террасе, наслаждаясь музыкой и тихой летней ночью.

Пудель сидел на пороге и скучал, наблюдая за танцорами.

– Иди сюда, Пес, – позвала его хозяйка. Ее муж поднялся из-за стола.

– Я отвезу вас на вокзал, Джордж, – сказал он их спутнику. – Времени осталось всего минут десять, так что давайте пошустрее, ладно? – Похоже, этот человек обладал безграничным запасом выражений на тему «поторопиться». – Тебе не обязательно ехать с нами, дорогая. Выпей пока кофе.

Столик скрылся за дымовой завесой. Компания курила не переставая, от первого блюда до последнего. Муж собирался отлучиться всего на полчаса, но тем не менее перед уходом нагнулся и поцеловал жену. Та улыбнулась ему и закурила новую сигарету. Когда ее компания скрылась, они с Арчери остались одни. Пересев на место супруга, красавица наблюдала за танцорами, со многими из которых была, очевидно, знакома, так как то и дело махала кому-то рукой и кивала, точно обещая вскоре присоединиться к ним.

Пастор вдруг почувствовал себя ужасно одиноким. Он-то не знал в этом городке никого, кроме двух не слишком дружелюбных полицейских. А пробыть здесь ему предстояло еще почти две недели. И почему он не взял с собой Мэри? Совместная поездка стала бы для нее чем-то вроде отпуска или, по крайней мере, внесла бы в ее жизнь хоть какое-то разнообразие, в котором она очень нуждалась – кому, как не ему, знать это? Ну, ничего, сейчас он допьет вторую чашку, поднимется к себе, позвонит ей и пригласит приехать.

Но внезапно его заставил вздрогнуть девичий голосок хозяйки пуделя:

– Вы не возражаете, если я возьму вашу пепельницу? Наши все полные.

– Нет, конечно, забирайте. – Генри поднял литую стеклянную пепельницу, подал ей и тут же почувствовал, как кончики его пальцев встретились с ее, прохладными и сухими. У нее оказались маленькие руки, словно детские, с коротко остриженными, ненакрашенными ногтями. – Я не курю, – зачем-то добавил он.