Наследие Арконы - [109]

Протяжный вой человека-оборотня напугал одних, остановил других. Несколькими ударами он сумел проложить дорогу к той самой лестнице, и перескочив через труп, быстро спустился на самый нижний ярус. Он знал, что его поджидают там, но другого пути не было. Сзади топали по ступеням недавние противники, осыпая язычника отборной руганью. Но впереди были те, кто еще не представлял себе в полной мере, на какого зверя охотятся.

Раздавшийся волчий вой, многократно усиленный эхом высокого здания, изрядно потрепал нервы стрелкам, расположившимся у выхода. И их арбалеты, как по команде, дрогнули, лишь только в дверном проеме на миг высветились контуры громадного зверя:

— Оборотень! Вервольф! Ulfhedhnar!

Арбалетный болт самого меткого стрелка вошел в дерево двумя пальцами выше плеча Святобора. Волхв молниеносно бросился в противоположную сторону и исчез в потемках. Но познакомиться с «воплотившемся Духом Волка» поближе никто больше не хотел. Разрядив арбалеты, воины благоразумно исчезли за дубовыми толстыми дверьми, затворив их за собой. Правда, через пару минут их створки вновь отверзлись, и внутрь шагнул рыцарь, державший меч за лезвие, таким образом, что рукоять и гарда образовывали крест. Святой знак, пред которым не устоит никакая нечисть. Вошедший быстро сообразил, что шлем ему придется снять, он лишь затруднял видение.

И рыцарю предоставилась такая возможность, поскольку с верхних ярусов с грохотом и скрежетом высыпали кнехты, которых руг недавно опередил. Святобор, вынырнув из темноты, завалил одного, полоснул второго. Третий, изловчившись, задел оборотню бок, но, потеряв равновесие, растянулся на камнях, где и остался, пригвожденный одним из мечей врага. Четвертый застыл в грозном замахе, но повалился мертвым, из груди торчал нож, что метнул руг освободившейся рукой.

Теперь против волхва выступало двое, одним из которых был смелый рыцарь. Святобор с грозным звериным рычанием ринулся на противника «Ярой сечей». Кнехт испугался рыкаря и попятился к дверям. Но мститель в три прыжка настиг его у самых створок и поразил в спину.

— Не узнал, свей! Зато я тебя узнал! — зарокотал разгневанный голос Роджера.

— Не зови меня свеем, — прорычал в ответ Святобор, будто и впрямь, часть его сознания еще оставалась волчьей, — я руг с проклятого вами острова. Прислужники Распятого отняли у меня все: дом, семью, друзей. Они осквернили наши святилища и надругались над верой моих предков. Уходи, рыцарь! Я не желаю твоей крови.

— Мой бог учил терпеть обиды. Все в руках его, — начал было Роджер, но замолчал, увидев, как сильно искажено лицо «свея».

И было не ясно, выражение ли это душевной муки и внутренней борьбы, или это маска смерти.

— Что же вы тогда пятнадцать лет охотились за «своим» отравителем? Где же ваше всепрощение и милосердие? Нет уж, око за око! — яростно продолжил волхв. — Ненависть — вот моя справедливость в этот час! Так велит мне Стрибог! Так исполняю я долг перед родом своим. Перед пращуром своим. Пред моей землей. Все в наших руках! А Боги лишь советуют.

— Я обратился к милости Святой Церкви. И верю, над Флорентийцем свершили б праведный суд! К тому же, я не убиваю безоружных, как ты сегодня. Я не бью в спину. Нет и не может быть сему прощения!

— А мне и не требуется! Пусть я — убийца! Но что мне, варвару и язычнику, до вашего Христова суда? Пусть отправляется ко всем чертям, прах Чернобога!

— Тогда ты не выйдешь отсюда живым! Прости меня грешного, Господи! — с этими словами Роджер, давно уже перехвативший меч за рукоять, пошел на противника.

Да не тут-то было. Даже раненый воин-волк передвигался намного быстрее закованного в броню рыцаря. Поэтому не удивительно, что раз-другой скрестив мечи со Святобором, франк внезапно обнаружил его у себя за спиной. А потом последовал удар и тьма. Тьма и беспамятство… Cловом, Роджер уже не видел, как завернувшись в его плащ и нахлобучив рыцарский шлем, коварный волхв скрылся за тяжелыми дверьми и неузнанным покинул площадь.

Он очнулся от холодного прикосновения ко лбу. Девушка нежно прикладывала к вискам мокрое полотно: «Где я?»

— Вы в безопасности, мой храбрый рыцарь! Мы приказали перенести вас в дом, — ответил ее трепетный голосок.

— Право, что ни делается — все к лучшему! — умиротворенно подумал Роджер, поглядывая на упругий стан очаровательной целительницы.

ЭПИЛОГ

Разглядывая дымящиеся руины сквозь затемненные стекла бронированного мерседеса, Илья Аркадьевич не заметил возникшего рядом с машиной милиционера. Тот постучал костяшками пальцев в стекло, и Гавриил лениво приоткрыл дверцу. Постовой представился и попросил документы, но лишь только заглянул в них — испуганно козырнул, извинился и зашагал прочь.

— Зачем вы меня сюда привезли? — тихо спросил прецептора Розалихин.

— Магистр полагает, что соучастие — основа солидарности.

— Так это вы сделали?

— Еще Ленин призывал делиться с ближними.

— По-моему Христос, а Ильич хотел поделиться с бедными.

— Ну, вот видите! Нам очень и очень недоставало той уникальной информации, которой обладал теперь уже покойный подопечный… Ах, черт! Только посмотрите на это!