Наслаждение («Il piacere», 1889) - [11]

— Прощай! Прощай!

И, когда карета тронулась, подавленная, она откинулась глубоко назад, разражаясь ничем несдержанными слезами, разрывая розы бледными судорожными руками.

II

В сером потопе современной демократии, жалким образом поглотившем много прекрасных и редких вещей, мало-помалу исчезает и этот особенный класс родовитой итальянской знати, в чьей среде из поколения в поколение поддерживалась известная фамильная традиция изысканной культуры, изящества и искусства.

К этому классу, который я назвал бы аркадским, потому что он достиг своего высшего блеска в очаровательной жизни XVIII века, принадлежал и род Сперелли. Светскость, изящество речи, любовь ко всему утонченному, склонность к изучению необычных наук, редкий эстетический вкус, страсть к археологии, утонченная вежливость были наследственными чертами в роде Сперелли. Некий Алессандро Сперелли, в 1466 году, подносил Фридриху Арагонскому, сыну неаполитанского короля Фердинанда и брату калабрийского герцога Альфонса, объемистый сборник «менее грубых» стихотворений старинных тосканских писателей, который был обещан Лоренцо Медичи в Пизе, в 65 году; тот же Алессандро, вместе с современными ему учеными, написал грустную элегию на смерть божественной Симонетты, на латинском языке, подражая Тибуллу.

Другой Сперелли, Стефано, в том же столетии жил во Фландрии среди богатейшей роскоши, изящества и неслыханной пышности бургундской жизни; он там и остался, при дворе Карла Смелого, породнившись с каким-то фламандским родом. Один из его сыновей, Джусто, занимался живописью под руководством Иоганна Госсарта; и вместе с учителем явился в Италию в свите Филиппа Бургундского, посланника императора Максимилиана при папе Юлии II в 1508 году. Он поселился во Флоренции, где продолжала процветать главная ветвь его рода; вторым его учителем был Пьетро ди Козимо, жизнерадостный и нежный художник, могучий и вдохновенный колорист, своею кистью свободно воскрешавший языческие сказания. Этот Джусто был незаурядный художник; но истратил всю свою мощь в тщетных усилиях сочетать свое первоначальное готическое воспитание с новым духом Возрождения.

Около второй половины XVII века род Сперелли переселился в Неаполь. Здесь, некий Бартоломео Сперелли опубликовал в 1679 году астрологический трактат «О рождении»; а в 1720 году некий Джованни Сперелли поставил комическую оперу под названием «Фаустина», и позднее — лирическую трагедию «Прокнэ»; в 1756 году, некий Карло Сперелли издал книгу любовных стихотворений, где с модным в то время горациевым изяществом изображалась классическая распущенность. Лучшим поэтом и человеком изысканной светскости был Луиджи Сперелли, блиставший при дворе короля «бедняков» и королевы Каролины. Он сочинял свои очень звучные стихи с оттенком печального и благородного эпикурейства; он любил, как утонченный любовник, и пережил множество любовных историй, в том числе несколько знаменитых, как например с маркизой ди Буньяно, отравившейся из ревности, или с графиней Честерфилд, которая умерла от чахотки и которую он оплакивал в песнях, одах, сонетах и в нежнейших, хотя и напыщенных, элегиях.

Граф Андреа Сперелли-Фьески Д'Уджента, единственный отпрыск рода, продолжал фамильную традицию. Он поистине являл идеальный тип молодого итальянского аристократа XIX века, бесспорный образец рода аристократов и тонких художников, как последний побег интеллектуальной расы.

Он весь был, так сказать, насыщен искусством. Его юность, протекшая в разнообразных и глубоких научных занятиях, казалась изумительной. До двадцати лет усидчивое чтение книг чередовалось у него с далекими путешествиями в сопровождении отца, под руководством которого ему удалось завершить свое исключительное эстетическое образование, вне узости и ограничения педагогов. И именно у отца он перенял художественное чутье, страстный культ красоты, парадоксальное презрение к предрассудкам и ненасытность в наслаждениях.

Этот отец, выросший среди крайнего блеска Бурбонского двора, умел широко жить; обладал глубоким знанием чувственной жизни, и в то же время отличался своего рода байроновским тяготением к фантастическому романтизму. Сам его брак по бурной страсти был заключен почти при трагических обстоятельствах. Впоследствии же он на все лады нарушал и терзал супружеский мир. Наконец, развелся с женой и держал своего сына всегда при себе, путешествуя с ним по всей Европе.

Таким образом, Андреа получил, так сказать, живое воспитание, т. е. не столько по книгам, сколько на примерах человеческой действительности. И его дух был развращен не только высокою культурой, но и опытом; и любознательность в нем становилась тем острее, чем более расширялось знание. Он расточал себя с самого начала; потому что огромная сила чувствительности, которою он был одарен, не переставала снабжать его расточительность неисчерпаемыми средствами. Но рост этой его силы сопровождался разрушением в нем другой силы, силы нравственной, от подавления которой не удерживался сам отец. И он не замечал, что его жизнь была постепенной убылью его способностей, его надежд, его наслаждения, как бы постепенным самоотречением; и что неумолимо, хотя и медленно, его круг все более и более суживался.