Наши мистики-сектанты. Александр Федорович Лабзин и его журнал "Сионский Вестник" - [40]

«Что касается до неблагорасположения ко мне некоторых особ, или некоторой особы, я не удивляюсь тому, ибо я писал не в угодность чью-либо, а по собственному убеждению в истине, и легко быть может, что не попал на ее мысли. В таком случае, мне остается желать сей особе, чтобы и она вступила на правый путь. Мой долг терпеть, молчать и молиться за ненавидящих и обидящих меня и исполнить то, что я не суетно написал, после отражения первых нападений на мой журнал, на первой странице месяца мая».

Отправив это письмо, Лабзин был в крайне удрученном состоянии. Он сознавал, что многие не сочувствуют его изданию, сам видел, что некоторые вымарывали в его журнале те места, которые им не нравились [239], видел, что даже и любители «Сионского Вестника» читают его не так-то внятно и не понимают еще цели издателя или не верят ей, и решился отказаться от продолжения издания. Выпустив сентябрьскую книжку, тогда уже напечатанную, он объявил, что прекращает издание журнала по обстоятельствам немаловажным и не от его воли зависящим.

Еще в марте, видя скопляющиеся над собою тучи и ожидая грозы, Лабзин, рядом с изданием «Сионского Вестника», издавал ежемесячно сочинение Штиллинга «Угроз» и перевел сочинения под заглавием: «Преосвященный пастух» — Флейшера, «О самопознании», «Пастырское послание», «Начальные основания деятельного христианства» и «Краткие правила на каждый день года». Преследуя одну и ту же цель — выпустить по возможности, более книг религиозного содержания — он трудился неутомимо, без устали; три типографии работали на него в одно и то же время. Усиленные труды и перенесенные огорчения надломили здоровье Лабзина, и он тяжко заболел...

V.

Масонская ложа Лабзина и его взгляд на масонство. — Мистицизм в проповедях. — Влияние отечественной войны на мистическое настроение императора Александра и общество. — Мысль о возобновлении „Сионского Вестника". Сознание князя Голицына в том, что он был неправым гонителем и виновником запрещения первого издания журнала. — Рескрипт императора А.Ф.Лабзину и пожалование ему ордена св.Владимира 2 степени. — Объявление об издании „Сионского Вестника". — Интерес, возбужденный журналом. — Лабзин находит, что заслуги его недостаточно ценятся правительством. — Желание его быть сенатором и тайным советником. — Назначение вице-президентом Академии Художеств.

C прекращением издания «Сионского Вестника» Лабзин, как человек с твердой волей, определенным направлением и посвятивший себя на «служение Богу» не мог оставаться праздным. Последователь Новикова и ученик Шварца, он с грустью смотрел на современное направление, принятое масонством, и решился основать особую ложу, или скорее братство.

Новиков и его друзья в свое время принесли огромную пользу религии, делу воспитания юношества, распространению просвещения, помощи страждущим и благотворному противодействию сильному тогда учению энциклопедистов. Но попытка Новикова установить масонство в России на прочных началах не увенчалась успехом, и он сам, как известно, подвергся преследованию правительства. В начале нынешнего столетия масонство получило y нас совершенно иной характер. Оно не было разрешено официально, но было терпимо отчасти потому, что, являясь лишь тенью того, что было при Новикове, не вызывало опасений со стороны правительства.

Между позднейшими масонами было много таких, которые в мутной воде ловили рыбу, — или пользуясь сотовариществом с выдающимися и влиятельными лицами, рассчитывали получить через них выгодную должность, чин или орден [240].

Недовольные своим общественным положением лица, воскрешая масонство в Петербурге, надеялись обратить на себя внимание и составить себе партию приверженцев. Основывая ложи, они вербовали в них неопытных новичков полезных для их личных интересов.

«Несколько братьев, московских калек, — говорит Д.П.Рунич [241], — помогали им, и с разрешения правительства основалось в Петербурге несколько масонских лож, под управлением гроссмейстеров, не знавших даже катехизиса и более невежественных, чем ученики. Образовалась русская ложа и немецкая ложа, вмещавшие в себе братьев всех оттенков. Бездействие нашло убежище против скуки, и шампанское заставило забыть ничтожество цели этих собраний. Уже не боялись прослыть за масонов, и полиция убедилась более, чем когда-либо, что она могла спать спокойно во время масонских собраний».

В них не удары молотка, а звук от раскупоривания бутылок, возбуждал всеобщее внимание и призывал братьев к деятельности.

— Лабзин не мог сочувствовать такому направлению и образовал особое братство, ближе подходившее к истинному масонству, на которое он не смотрел как на детскую игру, или на маску, прикрывающую политические стремления. Членами его ложи были: Поздеев, граф Разумовский, князь Гагарин, Зверев, Граббе, законоучитель Академии Художеств Сперанский, пастор 2-го кадетского корпуса Эвенгоф, законоучитель морского кадетского корпуса Иов [242], А.П.Мартынов и другие. Секретарем братства был Беляев, отец декабриста, друг и приятель Лабзина, в обращении которого с братьями был слышен тон господина и повелителя