Наши мистики-сектанты. Александр Федорович Лабзин и его журнал "Сионский Вестник" - [37]

Сам не зная, как попал, говорит Стурдза, «в святилище и в заветную область христианских идей», князь Голицын, несмотря на недостатки образования, на скудость познаний, в особенности, по вопросам религии, на праздную и крайне рассеянную жизнь, по врожденному чувству приличия сразу остепенился. отказался от суетных забав, принялся за труд, обуздав колкость своего языка, бросил кощунство и переменил все наружные приемы.

Только теперь и, притом, в первый раз, он принялся за чтение Нового Завета, и «никто не мог тогда подумать, что через несколько лет в этом придворном ветрогоне произойдет такая резкая перемена»; что человек этот сделается чрезвычайно набожным и, с свойственным его характеру увлечением, вдастся в мистицизм и дойдет до хлыстовщины.

Под предлогом новых занятий, князь Голицын, уклоняясь от развлечений, стал знакомиться с лежащими на нем обязанностями и с учением православной церкви. Но, совершенно незнакомому с догматами религии, ему трудно было в начале своей деятельности и собственными силами разгадать «Сионский Вестник»; поневоле приходилось подчиниться постороннему влиянию и смотреть на журнал чужими глазами. Впоследствии князь сам сознался, что многие статьи журнала были написаны языком для него непонятным. Вместо того, чтобы обратиться к совету людей опытных, князь A.Н.Голицын, по собственным его словам, стал в положение людей, которые всегда думают, что все то, «что не понятно или не существует, принадлежит к мистике — слово, которое мир не любит и все, что ему противно, сим словом знаменует. В сих понятиях возмнил я, что оный журнал есть произведение какого-нибудь тайного общества, ищущего вредить религии, а может и правительству и, смотря с ложной точки, я, думая защищать церковь, сделался гонителем духа ее и вследствие сих заключений представил Вашему Величеству о запрещении «Сионского Вестника» [232].

Император Александр поручил тогдашнему министру просвещения, графу Завадовскому, и Новосильцову ближе познакомиться с этим изданием. Оба они отстаивали журнал настолько, насколько можно стоять за дело им совершенно чуждое и которым они мало интересовались; но с выходом июньской и июльской книжек «Сионского Вестника» и они лишились этой возможности.

В июньской книжке явилась статья «О предсказании Данииловом», в которой делалось сравнение между апокалипсическим Аполионом и императором Франции Наполеоном. Объясняя Навуходоносору сон, Даниил, будто бы, предсказывал о появлении Наполеона, который покорит все царства. Впрочем, прибавлял Лабзин от себя, основываясь на толковании этого пророчества, сделанном Юнгом Штиллингом, «северные земли и все царства, которые не принадлежали Римской империи, не должны быть полагаемы в числе тех, кои истребятся» Наполеоном [233].

Последний в то время находился во враждебных отношениях к России и апогее своей славы. Его прославляли во Франции до того, что в одной из проповедей было сказано, что сам Бог, создав Наполеона, так утомился, что после столь совершенного дела своего почувствовал нужду в отдыхе.

Французы много занимались разными предсказаниями и пророчествами о Наполеоне и выдумали даже особое слово для этой способности человека, назвав ее clairvoyance instinctive — ясновидение, врожденная прозорливость или прозорливость по инстинкту. В 1806 году Федор Буис, бывший профессор ниеврской центральной школы, издал книгу под заглавием «Nouvelles considérations, puisées dans la clairvoyance instinctive de l'homme sur les oracles, les sybilles et les prophè­tes, et particulièrement sur Nostradamus [234] sur ses prédictions» [235]. В этой книге, между прочим, были помещены предсказания о кончине Людовика ХVІ, королевы и дофина; о возвышении Наполеона до звания императора Франции, долготе его царствования, покорении им всей земли, об его могуществе и завоевании Англии.

Упоминая о выходе этой книги, Лабзин поместил в июльской книжке «Сионского Вестника» особое «Примечание», в котором сказано [236]:

«Штиллинг в XI книжке своего «Угроза», писанной еще в 1801 году, говорит о некоем властелине, который явится в Европе из низкого состояния и покорит себе все царства древней Римской империи; и сказывает притом, что главной его целью будет уничтожение всех исповеданий веры и восстановление на место оных нового, дабы овладеть всем человечеством, если можно, и со стороны религии также, как со стороны политики. Разум, нынешняя философия, нынешнее просвещение, говорит он, будут первыми его поспешниками. Наружные его поступки, ложные добродетели, необыкновенный ум прельстил так, что план его о введении натуральной религии, с исключением всякой другой, будет одобрен, принят и признан за величайшее благодеяние человечеству».

В поручении Наполеона кардиналу Мори сочинить такую всеобщую религию Лабзин видел исполнение пророчеств Штиллинга и представлял себе, как она могла понравиться крикунам и льстецам, удерживаемым только уздою религии от обоготворения порока и разврата! «Вероятно вымышленная религия, прибавлял издатель «Сионского Вестника», на первый случай составлена будет для христианских только исповеданий и потом применяема будет — как французская конституция, к чему она в началах своих и приспособлена будет, — так, что сначала пришьется к ней, может быть, иудейская, потом магометанская, а потом и всякая языческая. Пышность, великолепие и всякое услаждение чувств, без сомнения, будут столпы ее, театральные зрелища — украшением ее; основанием же мнимое просвещение, а божеством ее — разум человеческий, ибо она будет его чадо, а не порождение Божие.