Наши марковские процессы - [37]

В самом деле, в верхней части экрана несколько горизонтальных цветных полосок постреливали вправо, стоило Фоме пройтись мышкой через какое-нибудь из пятен графики.

- А что эти линии показывают? - спросил он.

- Черт их знает… то есть, Лука их знает. Я тут вывела на принтере документацию какую-то, да она на венгерском… - Мария помахала листингом где-то в периферийном зрении Фомы. - Без нее-то мы, пожалуй, скорее управимся. Лука говорил, нужно найти какой-нибудь узел, где увеличивается красный и синий индикатор и снижаются остальные, и щелкнуть по нему мышкой… Нет! Сначала правой кнопкой.

Фома ткнул мышкой наугад в одно особо живописное пятно и щелкнул правой кнопкой. Появилось второе изображение, более-менее похожее на первое.

- Так! Хорошо. Это - более точная структура. Теперь еще раз, чтобы получилась еще точнее.

Он повторил операцию.

- Теперь давай левой.

Фома щелкнул левой кнопкой и тут же откуда-то из глубины комнаты послышалось тихое ворчание компьютерной записи на диск - и он только сейчас отдал себе отчет, что это ворчание все время слышалось и раньше, только тише и басистее, а теперь машину словно загрузили какими-то тяжелыми расчетами. Он поднял глаза в сторону звука и увидел серый невзрачный шкаф, более-менее похожий на холодильник, с несколькими светодиодами на передней панели.

- Это - суперкомпьютер, - пояснила Мария, перехватив его взгляд. - Он, между прочим, за отделом теории хаоса числится и по идее-то где-то у них внизу стоять должен. Сюда его в целях максимальной секретности поставили… Да-да, наша работа - самая сверхсекретная во всем институте! Про нас лишь четверо из совета директоров «Ятагана» знают, один вице-президент фонда Св. Димитра Общего - ну, и шеф, естественно…

- А что компьютер считает? - сразу оживился Фома, игнорируя секретно-страховую тематику.

- Как я тебе объясню, когда сама не сильно в курсе? - ответила Мария. - Так только - общих фраз от Луки понахваталась. Вот это разноцветное на экране - фрактальный граф. Мы в нем выбираем опорный узел, а машина потом обыскивает окрестности в поисках комбинаций с высокой энергией связи и низкой взаимной энтропией. Там еще что-то про расслоенные пространства было, про отображения Кохонена74 с сохранением топологии, да у меня ведь ни ума, ни образования, так что…

Фома с неудовольствием был вынужден признать, что ума и образования недостает и ему.

- А на практике? - спросил он. - Что это означает на практике?

- А сейчас увидишь - немного уже осталось. О, пока ждем, давай-ка… - И Мария плеснула виски в химические стекляшки, подала одну Фоме и чокнулась с ним за здоровье, после чего одним духом осушила не меньше ста грамм. - Милое дело это виски…

В это время откуда-то от монитора послышался противный писк. Мария отставила свое виски в сторону, схватила мышку и щелкнула несколько раз по разным меню.

- О… Идеально! Лу… Фома, ты - гений! Готово!

- Где? Что?

- Вот. - Мария гордо показала на одно окно, в верхней части которого краснела одинокая фраза: «ШНОРХЕЛЬ75 РЕВОЛЮЦИОННОГО ДВИЖЕНИЯ».

- А? - открыл рот Фома с такой гримасой, словно эту фразу употребили в адрес него самого. - И ради этого мы мучили машину?

- Что значит «ради этого»? - повысила голос Мария. - Да если хочешь знать - чем меньше компьютер вариантов выдает, тем они лучше. Я его несколько дней мучила - и все он мне списки по полметра длиной выплевывал, а там все разные психодурости… А ты с первого раза - и в десятку. Только вот… - На мгновение Мария замерла и задумалась. - Надо будет подправить его немножко. Так-то тоже неплохо, но революционное движение мне что-то не нравится: оно в последние годы не котируется… Наложим-ка на него профили клиентов, это-то я хоть знаю, как делается.

Мария снова заиграла с меню. Замелькали какие-то списки, графики и социологические «торты»-диаграммы. Через несколько секунд внизу появился новый вариант: «ШНОРКЕЛЬ ПРАВОСУДИЯ».

- И все-таки, - не выдержал Фома, - для чего служат эти идиотизмы? Какой в них смысл?

- Смысл? - повторила Мария. - Смысл может быть всякий. Вот, скажем… что такое «шноркель»? Трубка для поступления воздуха. Например, если верить хрестоматиям по истории, наши прадеды-славяне по нескольку часов скрывались, не двигаясь, на дне болота, и дышали только через высунутую на поверхность тростинку… Итак, смысл: правосудие ушло глубоко под воду, притаилось, его не видно - не слышно, на поверхности болота - ни следов, ни пузырей, ни волн, в общем - словно его и нет; но ведь нужно же все-таки чем-то дышать, черпать ресурсы из внешнего мира? И вот, если присмотреться повнимательнее, то можно увидеть, что сверху все-таки что-то торчит. Это - шноркель правосудия. По определению! А вопрос, на кого из деятелей правосудия или на какое подразделение системы этот ярлык налепить, не принципиален: здесь уж все зависит от тактики клиентов, - выясним это в следующую среду, когда шеф у себя в кабинете выстроит на ковер главных редакторов холдинга «Бессмысленный труд». Эти редакторы, сказать тебе по секрету, - большие дубины: страшно туго соображают, в какой форме пускать в ход языково-инженерные выражения. Вот, скажем, в прошлый раз, когда нужно было распространить формулу «дистрибьюторы индульгенций», пришлось нам самим тут написать для них несколько статей и материалов, где было употреблено это выражение, чтобы оптимальным образом аудиторию охватить…