Наши люди в Шанхае - [15]

— А что я?

— А то! Вспомни свое последнее выступление на конференции в Публичке. Как ты тряслась перед презентацией терминологического справочника?

— Словаря.

— Что? — вскинулся муж.

— Не справочника, а словаря, — пояснила я. — Это был «Терминологический словарь библиотекаря по социально-экономической тематике». — Меня не так то легко сбить с толку.

— Какая разница! Словарь, справочник! Вспомни, как ты волновалась. Всю семью на уши поставила. Всех извела и сама извелась. Переживала так, что с сердцем плохо стало. Нет, ты поправь меня, поправь, не стесняйся, если я что-то не так сказал. Может, я что-то напутал?

— Слав, я тебя умоляю, конечно, я волновалась. Я ведь не железная.

— Вот и я о том, что не железная. Ты только представь себе, во что ты хочешь ввязаться! Это бред какой-то! Согласилась выступить с чужим докладом, по чужой специальности, в чужой стране, перед чужими людьми… Ты вообще-то своей головой думаешь хоть иногда, или она у тебя только для того, чтобы разговоры разговаривать?

— Она у меня для того, чтобы есть! — огрызнулась я. — Между прочим, Славочка, прежде чем согласиться, я обо всем подумала. Все твои вопросы, ну те, что ты задаешь сейчас мне, я уже задавала Алсуфьеву. И он сказал, что ничего страшного. Он уже все продумал, он меня подстрахует.

— Ну, если Алсуфьев подстрахует, тогда конечно. Тогда я молчу. Вопросов нет!

— Да, подстрахует. Не понимаю твоей иронии.

— Не прикидывайся. Не понимает она. Все ты прекрасно понимаешь. Твой Алсуфьев — это отдельная тема.

— Что значит «отдельная тема»?

— Ничего.

— Как это «ничего»?

— Так. Ничего.

— Нет, уж, Славочка, начал, так договаривай. Что ты имеешь против Алсуфьева?

— Я? Ничего. Против твоего Алсуфьева я не имею абсолютно ничего. Пусть едет куда хочет и с кем хочет. Но без тебя! Тоже мне парочка — гусь да гагарочка. Оба неприятности к себе притягиваете, как магнитом! Или это неприятности вас к себе притягивают? Не знаю. Но и ты, и твой Алсуфьев, вы вечно попадаете в какие-то скверные истории. Представляю, в какой заднице вы оба окажетесь, если отправитесь в это путешествие на пару.

Слава вышел из кухни, саданув дверью так, что у соседей ниже этажом залаяла собака.

Я не расплакалась и не стала кричать вслед мужу все, что о нем думаю. Сдержалась. Решила: «Буду выше этого!»

Прошептав про себя: «Идиот ненормальный», я молча покрутила пальцем у виска и принялась убирать со стола.

Недоеденную баранину сложила в мешочек (отнесу потом соседской собаке, не пропадать же добру), салат из помидоров съела сама, рыбу и водку убрала в холодильник, грязную посуду составила в посудомоечную машину, вазу с гладиолусами водрузила посреди стола.

Все. Порядочек!

А потом я взяла телефонную трубку и позвонила мамам на дачу.

Должен же кто-то привести моего мужа в чувство. Не могу же я из-за его глупых капризов отказываться от такой чудесной поездки.

Но и ехать против Славкиной воли я не хотела.

Поэтому решила заручиться поддержкой старшего поколения.

На самом деле это не в моих правилах. Обычно я стараюсь обходиться своими силами, не привлекая тяжелую артиллерию.

Но сегодня… Сегодня я побоялась, что в одиночку с мужем не справлюсь. Слишком уж он разъярился.

Алсуфьев действительно человек не от мира сего. Вечно погружен в свои мысли и попадает из-за этого во всякие передряги: то ключи от дома потеряет, то у него бумажник вытащат, то портфель ему подменят, то в милицию его заберут, потому что он документы дома забыл.

Но ведь в Китае Алсуфьев будет не один. С ним буду я! Я присмотрю и за ним, и за чемоданами.

Что же касается доклада, то время у меня еще есть. Я успею подготовиться.

Не понимаю, чего Славка бесится.

— Мам, Славка совсем с ума сошел! — выпалила я, едва услышав в трубке мамочкино «да!»

— Не обращай внимания, — прошелестела мама. — Помиритесь. Ты, главное, не расстраивайся, а то с сердцем плохо будет.

— Да, не расстраивайся… Мам, я тебя умоляю. Как же мне не расстраиваться, если он меня в Китай не пускает! Можешь себе представить? Ушел, надулся и дверью, ка-ак саданул. А я…

— Что значит «не пускает в Китай»?

— Не пускает и все. Не хочет, чтобы я ехала в Китай. Не хочет, хоть ты тресни. У самого, главное, в этом году отпуска нет, а меня одну не пускает.

— Дикость какая! Как он это объясняет?

— Никак не объясняет, — прикинулась я ягненочком. — Не хочет, и все.

Конечно, я лукавила и сознательно не рассказывала маме ни о докладе, ни о конференции. Понимала прекрасно — этого делать нельзя!

Если мама узнает о поездке всю правду, она примет сторону здравомыслящего Славочки. Это и к бабке не ходи.

Моя мама помешана на моем здоровье.

— Странно… — недоверчиво удивилась моя проницательная мамочка. — Должны же у Славы быть какие-то причины для такого поведения. Ты давно мечтала съездить в Китай. Он знает об этом. Почему же так категорически настроен против? Что ему может не нравиться? Что это вообще за поездка? Ты раньше ничего о ней не рассказывала.

— Мам, я тебя умоляю, обычная поездка. Самолетом до Пекина, три дня в Пекине, поездом из Пекина в Шанхай, потом несколько дней в Шанхае и обратно самолетом домой в Питер. Не рассказывала раньше, потому что сама о ней только что узнала. Алсуфьев сегодня утром позвонил и предложил…