Нашествие хазар - [2]

Вон их сколько! И среди них есть звезды людей, которых откапывает Бука. А то, что были именно они под снегом, Клуд знал по поведению своей собаки.

«Пусть живут», — внимал небу Доброслав Клуд.

И видимо, мольба русского смерда достигла необъятных высот, оттого и выкопала Бука из снега людей живыми. Ими оказались два пастуха.

Клуд привёл их домой, напоил травяным отваром, и к утру они, кланяясь в пояс хозяину, разошлись по своим жилищам.

…А голодная Бука всё скулила и скулила, гремела цепью.

Тогда Клуд открыл клеть, достал кусок копчёной поросятины и вышел на улицу. Так же, как и тогда, когда выкопала Бука из снега людей, ярко и низко светились звезды. С низин тянуло холодом, сыростью, но уже чувствовалось приближение весны: что-то оттаивающее витало в воздухе.

Почуяв запах мяса. Бука забыла свои обиды, завиляла хвостом и покорно дала хозяину приблизиться к себе. Клуд быстро укоротил цепь и положил кусок мяса на землю. Бука кинулась к нему, чтобы схватить, но укороченная цепь впилась ей в горло: из пасти собаки потекла кровавая пена. Бука закатила глаза и упала в рыхлый снег. Через некоторое время встала и почти завыла по-волчьи…

Христиане, заслышав этот вой, перекрестились, а язычники перед деревянным идолом Велеса, покровителя скота и животных, зажгли светильники…

Теперь с вечеру Клуд клал перед собакой кусок поросятины, а утром убирал его. Для собаки было страшным мучением чуять запах мяса, которого не достать. Раньше Бука рвалась к нему, неистовствуя до кровавой на губах пены, заходилась в лае. Сейчас стала хитрить: ждала наступления темноты, экономя силы, чтобы, как только заснёт хозяин, бесшумно кинуться в сторону и оборвать цепь. А потом с жадностью схватить этот кусок и рвать его, терзать на части. И глотать, глотать…

Но Клуд разгадал хитрость. И как только видел, что Бука начинала метаться, тут же убирал мясо.

Запах тогда уже не раздражал собаку, но от этого тоже было не легче: кусок мяса, лежащий рядом, ещё вселял в Буку надежду на то, что она всё-таки овладеет им, а когда он исчезал, эта надежда пропадала совсем… И снова округу оглашал жуткий вой.

И как-то в полдень к Клуду явились откопанные Букой из снега пастухи. Они пришли бить его, когда узнали, что он жестоко мучает их спасительницу.

Пастухи держали в руках только палки. Поэтому Клуд сорвал со стены шестопёр и пошёл на них. Лицо его побагровело, стало бешеным, на волосатых руках вздулись жилы. Отчаянность, с которой бросился Доброслав Клуд в драку, испугала пастухов, и они оставили его в покое.

По дороге говорили меж собой:

— И вправду люди сказывают, что колдун он… Ну его к лешему! Жаль собаку. Да что поделаешь?! Может, пожаловаться на него протосфарию?

— Э-э, куда хватил! До протосфария как до небес… Пожаловаться — так кому бы попроще…

— А если тиуну?

— Тиуну? Ромею?[4] Только я слышал — Клуд у него вроде знахаря: от болезней всех его домашних травами лечит… Погонит нас. Лучше бы, конечно, протосфарию…

— Сам же говоришь, что до него как до небес.

— То-то и оно…

Стратиг (начальник) византийской фемы[5] в Крыму, протосфарий не был полновластным хозяином этих русских смердов, на землях которого они проживали, работали на него и соблюдали его законы. Они считались людьми вольными, открыто поклонялись своим языческим богам — Перуну, Велесу, Световиду, Мокош, Даждьбогу, — но покинуть фему не имели права.

В начале девятого века, во времена правления византийского императора (василевса) Феофила, хазарский каган призвал к себе строителей из Константинополя, столицы Византии. Они прибыли во главе со спафарокандидатом Петроной Каматирой. На Танаисе[6] в 833 году была построена крепость Саркел, прикрывшая Хазарию[7] от набегов печенегов.

На обратном пути из Хазарии Петрона побывал в византийских владениях в Крыму и увидел там некоторые неустройства. По возвращении он поведал о них василевсу и предложил учинить в Херсонесе фему. И первым её стратигом был назначен Петрона Каматира, получивший титул протосфария. Затем на этом посту сменил его Никифор.

Клуд, живший в своей избе бобылём, давно возмечтал уйти из-под власти византийского правителя к берегам Борисфена, так называли тогда Днепр. Эта мечта владела ещё его отцом, когда Петрона ввёл в своей феме дополнительную повинность для русских смердов, при которой полагалось не только платить дань, но и подённо работать на виноградниках ромеев.

Но отец отягощён был семьёй. Другое дело его сын, которому он поведал свою мечту. Вот поэтому не велел жениться Доброславу до тех пор, пока тот не поднесёт ко рту в ладонях чистую воду Днепра…

А чтобы пускаться в бега, нужен был Клуду верный, крепкий друг. Им могла стать Бука: и сильна, и умна, и преданна. Но отсутствовали в ней свирепость и воинственность, то, чем отличается дикий волк. «А что, если покрыть им Буку? И воспитать щенка…» — сказал себе Клуд.

Ещё от отца слышал он рассказ о том, как византийские купцы приходили в Крым с собаками, похожими на волков и обличьем, и повадками. Они охраняли от разбойных людей караваны с товарами. Были также полусобаки-полуволки, которые могли, одетые в панцирь, сражаться в рядах войска. Их видели у ассирийцев.