Нашествие Даньчжинов - [9]

…И вот я иду по узким улочкам, вернее, по узким каменным плитам, исшарканным подошвами за многие века. Вокруг – мрачноватые, но добротные строения из дерева и камня, много статуй богов и святых, много широких и узких лестниц, замысловатых полов и крыш. Здесь и торговые лавки с раскрытыми дверями и окнами. По узким улочкам снуют велосипедисты и разукрашенные в цвета радуги двухколесные повозки, запряженные маленькими горными лошадками. Смуглые босоногие ребятишки с громкими криками гоняют плохо накачанный футбольный мяч у подножия огромного гранитного идола. И мокрое белье, развешанное на бамбуковых шестах. И кучи мусора возле домов… Настоящий средневековый город, спрессованный крепостными стенами. И только линии электропередач, щиты торговой рекламы да ярко-красные телефонные будки напоминали о двадцатом веке. И еще встретился сверхсовременный «шевроле» – он мягко покачивался на рессорах, рискуя ободрать свои элегантные бока о камень храмов и домов. Внутри лимузина я разглядел лысого монаха в оранжевой тоге. Он приветливо кивнул мне, проезжая мимо.

Несколько легких, несерьезных коттеджей европейского типа возвышались на холме среди азиатских темных строений – явный диссонанс в местном хоре. Коттеджи и оказались «комплексом для туристов».

Я полез по каменным ступеням к ближайшему коттеджу. Навстречу мне спускалась горбатая и пятнистая корова-зебу с некоровьим задумчивым видом. В этих местах коровы – священные животные и пользуются абсолютной свободой, поэтому я вежливо уступил ей дорогу. Но я чем-то не понравился ей, и она боднула меня в ребра. Я перелетел через перила и бордюры и упал в жесткие неказистые кустики, между которыми струился крохотный родничок. Этот уголок здесь называли «японским садом», и он явно не был рассчитан на внезапный визит иностранцев. До сих пор удивляюсь, как мой позвоночник остался цел.

Пока хозяин отеля и его помощники поднимали меня из взбаламученной родниковой водички, корова с любопытством смотрела на нас, потом, оставив на вечных камнях то, что называют коровьими лепешками, не спеша отправилась по своим делам…

Господин Чхэн, хозяин отеля, производил впечатление очень молодого человека, несмотря на груз лет. Его круглое лицо было без единой морщинки и дышало юношеской энергией, что, несомненно, свидетельствовало о высоком жизненном уровне торговцев в Суверенном Княжестве.

Господин Чхэн принес на себе тяжеленную лохань, которая в этих краях заменяла ванну, и сказал, что слуга уже разжигает огонь, чтобы нагреть воду. Я был в восторге. Ведь для полного счастья мне не хватало именно бани и еще постели с чистыми простынями.

Господин Чхэн поинтересовался, много ли туристов следует за мной, – видно, принял меня за руководителя группы. А узнав, что больше никого не будет, очень огорчился. Янтарные четки в его мягких сильных руках защелкали с большой скоростью, выражая состояние его души. Несмотря на свое разочарование, он отвел мне лучший номер в коттедже. И я заплатил сразу за весь срок, отпущенный мне визой.

Когда я уже сидел в лохани, размякший и полусонный, ко мне подошел строгий господин с плетью в руке.

– Мое имя Говинд Бхуранг, – представился он на даньчжинском. Значит, ему уже кое-что сказали обо мне, хотя бы то, что я понимаю их язык. – Я начальник охраны заповедника, и меня интересует, как вы попали к нам?

Я честно ему признался, что совершил преступление, что бродил по заповеднику, как по своей квартире, и готов нести любое наказание, определенное законами Суверенного Княжества.

Господин Бхуранг – рослый, статный и тяжелый в плечах. Его темное загорелое лицо напоминало бронзовый лик одного из местных богов. Я подумал, что такой человек должен быть страшен в гневе.

И точно. После моей исповеди по его лицу забегали желваки, а в миндалевидных глазах появились признаки подступающей ярости.

– Немедленно… следуйте за мной! Или я применю силу!

– А почему у вас такое странное отношение к иностранному туризму? – спросил я. – И будьте добры объяснить, господин Говинд Бхуранг, почему я должен следовать за вами в голом виде?

– Почему – голом? – нахмурился он. – Кто сказал – в голом?

– Но вы же сказали, чтобы я немедленно следовал за вами!

– Не надо шутить, господин иностранец. У нас неверно могут понять ваши шутки.

– Хорошо, господин Говинд Бхуранг. Будем говорить серьезно. Из этого сосуда я не вылезу, пока не закончу мыться. Это во-первых. А во-вторых, я не последую за вами, пока вы не скажете мне – куда и зачем.

– Я прикажу вас унести вместе с лоханью.

– Прикажите, – беспечно ответил я, даже не подозревая, что из этого выйдет.

Начальник охраны «выстрелил» плетью – в дверях возникли встревоженные лица.

– Несите его за мной! Быстро!

И меня понесли. Сначала осторожно спустили по деревянной узкой лестнице, потом по широкой, с каменными ступенями. Один из носильщиков поскользнулся на свежей коровьей лепешке. Он не опрокинул меня вместе с лоханью в тот же японский садик лишь потому, что господин Бхуранг вовремя огрел его плеткой. Я пытался скрыть свой страх тем, что продолжал мыться. Меня пронесли по главной улице к большому зданию древней постройки, и за нами бежала толпа, состоящая, главным образом, из детей и женщин. Мужчины стояли по обочинам дороги со сдержанным изумлением на смуглых лицах.