Перед моим вылетом на Гималаи пришло известие о гибели профессора Клейборна, хорошего парня, одного из зачинателей НМ – научной монстрологии. В холле Международного Центра монстрологов на карте мира во всю стену появился очередной траурный флажок. Доктор Йенсен, президент Международного Центра монстрологов, тотчас отправился на поиски тела профессора, брошенного где-то в пустыне, а мне было поручено принимать соболезнования возле большого портрета в черной раме…
Я вглядывался в строгое лицо Сэмюэла Клейборна и видел в его глазах обреченность. Именно чувство обреченности гоняло его по свету. Как и меня. Я долго не мог от него отрешиться и был уверен, что меня преследует рок за неведомые грехи. И я изо всех сил старался быть чистым перед богом и людьми. Постригся в монахи и какое-то время был святым праведником в монастыре «Детей Иисуса». Но люди, окружающие меня, не терпели святости даже в скромных дозах. Я постоянно ощущал их нелюбовь, злобу, мстительную радость. Хорошая ступень для поисков истины. Я взбунтовался – против миропорядка, традиционного мышления, против самого бога. Я познал сладость бунта. Я участвовал в революциях и терактах, искал истину в водоворотах жизни, я метался от цели к цели, и, наконец, моя ухабистая тропка привела меня к монстрологам от науки. В их лице я нашел симпатичных и близких мне помысли и чувствам людей, которые с кровью и муками осваивали новую область знания…
Казалось бы, мир благополучен и прекрасен: все меньше людей умирает от голода, экстремизм поутих, ушел в глубину до «лучших» времен. И на военных, вроде бы, надели крепкие намордники. И народы повернулись лицом к экологии. Да и безработица во многих странах – уже не боль, а почти духовная ценность: оказывается, есть какая-то прелесть в проживании на пособия и страховки. А политики, разведенные судьбой по враждебным полюсам, все чаще улыбаются друг другу и, похоже, мечтают о крепких дружеских объятиях.
Но мигают сигнальные глазки на главной карте монстрологического центра, появляются все новые черные метки. Вон и моя мигает возле белой кляксы одной из гималайских вершин. Там нет траурных флажков, туда ещё не добирались монстрологи – я буду первым. Я вижу за рубиновыми вспышками глубокие ущелья, заросшие горными джунглями, и древний даиьчжинский монастырь с причудливыми крышами. Вижу каменных богов с невозмутимыми ликами, монахов у их ног, читающих нараспев священные тексты, неизвестные ученому миру… Заповедная обитель, тихий уголок, – но и генератор бессамости[1] один из самых модных на Земле. Вот уже два с половиной тысячелетия работает без перебоев.
И сколько же подобных источников! Вся стена сияет, трепещет, дергается в пульсирующем их отражении. Всепланетный индикатор беды. Это похоже на крик одинокого в толпе людей с отрешенными лицами. Ведь только НМ возвестила о психо-социальном инвязионе, «вспышке размножения» пассивного типа мышления. Только НМ звонит во все колокола об индивидах, неспособных существовать без чужого мнения, готовых исполнять любой приказ, любую функцию, о массах, управляемых с помощью страха и первичных потребностей. Духовные вожди и политические пастыри всегда полагали, что с людьми этого типа проще всего строить светлое будущее, земной рай, коммунизм. Ведь в таком случае все упирается в личность лидера, в его способности и доминанты…
Но большая часть рубиновых глазков на карте – это человекомонстры в качестве лидеров…
* * *
Проститься с Сэмом Клейборном пришли сотрудники международных организаций, репортеры газет, просто любопытные и туристы. Были цветы, слова о безвременной утрате и соответствующие записи в траурной книге с обложкой из черного бархата. Некоторые из посетителей были враждебно настроены по отношению к нам, особенно здоровенный лохматый толстяк, который явно верховодил в буйной компании репортеров. Они терзали меня идиотскими вопросами, хотя я уже валился с ног от усталости.
– Чем, собственно, занимаетесь лично вы, доктор Мартин? И чем занимался покойный профессор? – упорствовала дама в пестром одеянии, увешанная фотокамерами и диктофонами.
И я в который раз пытался объяснить, что моя тема – онтогенез монстризма, то есть «происхождение сути», а Сэм исследовал формы бессамости, которые при столкновении порождали взрывную волну энергии. Она проявлялась, например, в фанатизме, в ненависти к новому и чужому, в вооруженных конфликтах и тайных войнах… Так что он работал в самом пекле.
– И теперь вы присвоите его идеи! – вскричала женщина. – Или кто-нибудь из ваших присвоит! Ведь вы способны на всякую мерзость!
Общественное сознание все еще не приняло нас. Будто страшный враг вторгся в плотные ряды человечества – это научная монстрология со своими постулатами и целями.
* * *
Похоже, мы разговаривали на разных языках. Заподозрив их в элементарном невежестве, я начал объяснять, что «монстр» в переводе с французского – «чудовище» и что монстры бывают разных классов – таксонов, от природных явлений и микроорганизмов до человекоподобных чудищ, психических уродов и монстроидей.
– Вся ваша НМ – выдумки кретинов и мошенников! – перебил меня лохматый. – Из-за вас гибнут славные парни! Такие, как Сэм! Я его знал!
