Нашему роду нет переводу… - [2]

– Ого, бунт в геологической партии? Народ разлагается на глазах от форменного безделья?

Может быть, еще один шурф забить? Вот в чем вопрос? – К ним подошел Леднев, один из руководителей практики. В поле для будущих рудознатцев, он был главный начальник, прокурор, судья и экзекутор в одной личине. Именно сей злодей и настоял на древнем подходе к изучению тайн земли. Он свято верил, что именно изучая шурфы будущие специалисты лучше освоят учебный материал. Так гораздо нагляднее, чем образец керна. А знания лишними быть не могут. И вообще выпускники геолого – геофизического факультета всегда были на вес золота. Их не отрывали с руками и ногами, а наоборот, брали бережно, по пути сдували пылинки и соринки. Работы в мире хватало всем, да и платили прилично. Так, что на факультет шли ребята изначально мотивированные и подготовленные. Учебные программы были сложными. Каждого специалиста готовили, чуть ли не штучно. Отесывали, долбили, шкурили, полировали, и покрывали красивым лаком. И вообще, факультет считался престижным. В частности, любимая для Лехи геофизика это сплав всех земных наук –физики, математики, электроники, автоматики, астрономии, географии, геологии, геохимии и еще многого другого. Случайно или нет, но ребята прошедшую суровую школу факультета согласно статистике, разводились гораздо реже. Вот такой заповедник будущих перспективных женихов привлекал внимание девушек со всего универа. Еще бы, только там можно было найти умных, честных, обстоятельных, верных, интеллигентных мужей, да еще умельцев на все руки.

– Сергей Юрич, мы все условия нашего устного договора выполнили. Шурф пробит, бите – дрите! Глубину взяли с запасом.

– Сдаемсю-ю-ю! – Подал голос Леха и с затаенной надеждой посмотрел вверх, в круг синего неба, – Насяльника, работа принимай. Мало – мала копать, много – много отдыхать…

Леднев заглянул в шурф, скривился, – Шланги гофрированные. Мы же договаривались на семь ноль – ноль. А у вас от силы – шесть восемьдесят. Точку не выбрали. Пока не поздно, можем и тридцатку забить? Была же мысль здравая поначалу. Для опалубки леса хватит, бери не хочу. Народ по-прежнему весел и приветлив. Готов к научному поиску…

– Семь сорок! Лопату даю, безвозмездно и насовсем! Можно замерить. Да и топить скоро будет.

Воды близко. Врагу не сдается наш гордый червяк…,- На дне шурфа возмутился низовой пролетарий.

Леха оказался в этой ситуации крайним, а, стало быть, самым угнетенным винтиком системы. Ему это не нравилось.

– Не-е-а, Сергей Юрич! Точно говорю, семь сорок семь с половиной. Даже семь пятьдесят с гаком. Недавно рулеткой замеряли. Истинный крест во все пузо. Геолог геолога не обманывает. Пацак пацаку друг, товарищ и надежный собутыльник. Да тут и закопушки за глаза хватит, а мы же целую шахту выбрали, – Кешка сделал честные глаза. Смотрел на начальство, словно карманник на следователя. Типа: не брал, не видел, не знаю, не слышал, и вообще я рядом стоял, стакан семечек покупал.

– Истинно так, – поддержал друга Ванюха.

– Мамой клянусь, насяльника! Почти восемь пробили! – донеслось из под земли, – еще пол штыка, и низовые хлынут! Буль – буль мне тогда!

– Сергей Юрич! Мы свое слово сдержали. У Костяна днюха, сегодня. Как же он без нас на базе?

Мы же не можем его бросить одного. Не по товарищески это. Не этично! Вы же обещали – пробьем раньше, отпустите. Мы ведь быстро, туда – сюда. Сюда – туда. Шементом. Да и наша экспедиция к краю подошла.

– Ага, небось, и шило уже припасли? Приключения на мои мозолистые ладони найдете? Случись что, с кого спросят? С вас? Это совсем не смешно. Вы даже шурф по настоящему бить не можете….

– Какое шило? Мы честные будущие геологи, и смысл ваших инсинуаций нам не понятен,фальшиво возмутился Ванюха. – Если случайно, что и найдется, то на такую ораву по половине глотка достанется. Одна насмешка над человеческим желудком. А Костян так о дне рождения мечтал!

– Лжа! Не виноватые мы, – поддержал Кешка и на всякий случай отвел в сторону глаза. Еще бы, именно он сюда привез фляжку с шилом. Нагло своровал из запасов родителей медиков.

– Наветы! – Донеслось снизу.

– Поэтому и говорю, зная, что вы будущие геологи, и эти, которые физики, – вздохнул Леднев, и махнул рукой, – Шмон наводить не буду. Но, ежель что – в шурфе закопаю тепленькими! Геолог не тот, кто выпивает, а тот, кто не попадается. Древняя геологическая мудрость. Учитесь, студенты!

– Да здравствует свобода! – радостно прокомментировал внизу Леха. –Насяльника, однако – хороший человек! Шибко добрый! Жилой клянусь!

Закопщика тут же подняли на веревке на волю. Леха, вздохнул с удовольствием свежий воздух свободы и открытого пространства. В экспедиции, да еще и научной, официальные рамки между настоящими геологами, и пока недогеологами, несколько стирались. Понятно, за черту панибратства никто не переходил. Инстинкт самосохранения перед будущими экзаменами сдерживал даже прирожденных безбашенных острословов. А таких на факультете было навалом, хоть еще одно Новосибирское море пруди. Результат демократического разложения общества дал густую поросль. А Юрич запросто мог отыграться позже на кафедре. Он такой, с него станется. Отложения это его любимая тема. Тем более кандидатскую защищал по ним. Профи, каких в стране еще поискать. Но в поле отношения были проще. Своеобразный вариант научно – полевой демократии по заветам батьки Махно. Мол, нет среди нас анархистов, ни «товарищав, ни господов», токо один атаман над всеми. На уровне добрый и мудрый учитель – послушный падаван – ученик, и по совместительству надежная рабочая сила с минимальными запросами к условиям содержания в полевых условиях. Как в старом анекдоте: «Марь Ванна, у меня давеча кто – то всю картошку выдрал! Может, студенты? Что ты! Следы – то человечьи!».