Наше неушедшее время - [71]
Через много лет прочитал высокомерно-презрительные слова Белого о Гумилёве.
В конце встречи я спросил, смогу ли повидать ее снова. Она ответила:
– Конечно.
Но добавила:
– Только, пожалуйста, здесь, на Ордынке, или узнайте, где я буду. Но в Москве. В Ленинграде не надо…
И как бы сама себе:
– Там это не всегда хорошо кончалось…
Тем, кто не знаком с Ленинградом сталинских и послесталинских лет, такая фраза может показаться непонятной. Не все ли равно – Москва или Питер?
Но те, кто жил тогда в Ленинграде, знают. Ленинград был опальным еще со времен Зиновьева и после убийства Кирова. А в конце сороковых – «ленинградское дело»… Город всегда был под особым подозрением, и питерское начальство, боясь столичного гнева, проявляло особую бдительность ко всем, чья лояльность режиму вызывала малейшее подозрение.
«Записные книжки Анны Ахматовой» изданы, хоть и через много лет после того, как ее рука перестала к ним прикасаться. Читая их, я увидел там и свой давнишний, давно забытый адрес и телефон.
А на рубеже восьмидесятых и девяностых, когда распался Советский Союз (как при Гумилёве рухнула Российская империя), можно было учиться у Гумилёва его достоинству, его поведению. Он не эмигрировал, как очень многие. Не метался, как другие. Не опускал рук. Не погиб, как Блок. Сумел остаться самим собой. Нашел поле деятельности. Привлек яркую, ищущую молодежь. Именно тогда написал свои лучшие стихи. В сущности, на те холодные, голодные петроградские годы, на ту страшную годину пришлась его болдинская осень.
«Не всегда хорошо кончалось…»
Началось все дело с песенки,А потом – пошла писать!«Ну что ж, говорит, одевайтесь,И пройдемте-ка, гражданин»[184].Александр Галич
После разговора с Ахматовой я бросился искать материалы, которые она упомянула. Но непосредственный повод отпал. Вскоре усилились идеологические заморозки, и статью мою печатать отказались: «не проходит».
Работа пошла медленнее. Без прямого дела отнимать время у Анны Андреевны было совестно. Казалось – успеется… И увидел ее вновь лишь в 1966-м, пасмурным утром 9 марта, на дальних задах больницы Склифосовского, в морге, где сотни москвичей прощались с нею. Краткий, стихийно возникший траурный митинг.
Никто из генералов от литературы не пришел. В стране – очередное «завинчивание гаек». Только что прошел суд над Синявским и Даниэлем. По всем газетам – залп статей. В «Правде» – «Лицо клеветников», в «Известиях» – «Перевертыши». Не отставала и «Литературка» – «Удел клеветников».
До Ахматовой ли тут? О ее кончине сообщалось очень скупо.
Мы стояли под моросящим дождем, не зная, будет ли траурный митинг. Наконец, поднялся на ступеньки морга Виктор Ефимович Ардов. К руководству Союза писателей он отношения не имел. Ахматова была в дружбе с его семьей, жила у них на Ордынке месяцами. Говорил хорошо, тепло. После него все же выступил писатель Лев Озеров. И – всё…
Встреча с Ахматовой не привлекла ко мне дополнительного внимания бдящих органов. Так мне казалось (хотя кто знает, ведь своего дела в КГБ я не видел). И если до пятидесяти двух лет я был «невыездным», думаю, что немало было и других поводов.
А вот за любовь к Гумилёву я все-таки поплатился. Но совсем не тогда, а, что поразительно, почти четверть века спустя, осенью 1986-го. Уже началась перестройка. Весной Гумилёва «реабилитировали». Я уже прочитал лекцию о нем в переполненном зале Дома ученых: наверно, вообще первую в Москве лекцию о Гумилёве.
В одну из поездок за границу я купил книгу «Неизданное и несобранное» Николая Гумилёва[185]. Вышла она в Париже и нужна была мне позарез: я писал книгу «Муза странствий Николая Гумилёва».
Конечно, риск был велик: провозить эмигрантское издание – политический криминал. Но – пронесло – не обыскивали!
В Москве не удержался – показал друзьям. Одному из них так захотелось иметь эту книгу, что он умолял меня сделать ему ксерокопию.
Но как? Ксероксы были только в учреждениях. На каждую копию надо получать разрешение дирекции. О том, чтобы копировать эмигрантское издание, не могло быть и речи.
Ксерокопированием в нашем институте занимался человек, которого мы все любили, да и он относился к сотрудникам неплохо. Я его и попросил. «Ладно, сделаю», – сказал он.
Но, должно быть, кто-то увидел у него эту книгу и, как говорили тогда: «стукнул».
Пришли два офицера МВД – майор и капитан. Книгу изъяли, комнату с копировальной машиной опечатали. Копировальщику сказали, что он может считать себя уволенным. Пришли с угрозами в дирекцию и в партбюро. И конечно, вызвали на допрос меня.
Майор, звали его Николай Михайлович Ветошкин, держался не очень враждебно. Зато капитану, и это чувствовалось, возможность показать свою власть доставляла огромное удовольствие.
Я перебирал в голове содержание книги. Это были документы из наших отечественных архивов: из Центрального государственного архива литературы и искусства и из Отдела рукописей Ленинской библиотеки. К ним получили доступ двое иностранных ученых. Книгу издали, к сожалению, наспех. Не очень профессионально. В начале книги дали фотографию с надписью «Н.С. Гумилёв, ок. 1920 г.». Увидев ее, я оторопел: это был поэт Борис Александрович Садовский.
Сборник включает отрывки из путевых записок таджикских, русских, украинских и грузинских путешественников, побывавших в странах Африки с XI по 40-е годы XIX в.
Как узнавали друг друга страны, расположенные в разных полушариях, — Россия и Южная Африка? Как накапливались сведения? Какими путями шли? Через какие предрассудки проходили? Как взаимные представления менялись на протяжении трех веков? На эти и многие другие вопросы дает ответы наша книга. Она обращена к читателям, которых интересуют пути развития отношений и взаимопонимания между различными народами и странами.
Как складывались отношения между нашей страной и далекой Южно-Африканской Республикой во второй половине XX века? Почему именно деятельность Советского Союза стала одним из самых важных политических факторов на юге Африканского континента? Какую роль сыграла Россия в переменах, произошедших в ЮАР в конце прошлого века? Каковы взаимные образы и представления, сложившиеся у народов наших двух стран друг о друге? Об этих вопросах и идет речь в книге. Она обращена к читателям, которых интересует история Африки и история отношений России с этим континентом, история национально-освободительных движений и внешней политики России и проблемы формирования взаимопонимания между различными народами и странами.What were the relations between our country and far-off South Africa in the second half of the twentieth century? Why and how did the Soviet Union become one of the most important political factors at the tip of the African continent? What was Russia’s role in the changes that South Africa went through at the end of the last century? What were the mutual images that our peoples had of one another? These are the questions that we discuss in this book.
Африка Киплинга, Буссенара, Хаггарда Неизведанные дебри, невиданные звери Богатейшие в мире алмазные копи, золотые прииски Все это связано с именем Сесила Родса, который создавал в Африке Британскую империю Его имя носили две страны — Южная и Cеверная Родезия Через основанную Родсом компанию «Де Бирс» и сейчас идут на мировой рынок российские алмазы Что же это за человек, который по словам М. Твена, был «архангелом с крыльями — для одной половины мира и дьяволом с рогами — для другой». Об этом пойдет рассказ в книге.
Предисловие А.Б.Давидсона, известного историка-африканиста и англоведа, к публикации романа «Африканская ферма» и нескольких рассказов и аллегорий Оливии Шрейнер, южноафриканской писательницы английского происхождения.
«Пазл Горенштейна», который собрал для нас Юрий Векслер, отвечает на многие вопросы о «Достоевском XX века» и оставляет мучительное желание читать Горенштейна и о Горенштейне еще. В этой книге впервые в России публикуются документы, связанные с творческими отношениями Горенштейна и Андрея Тарковского, полемика с Григорием Померанцем и несколько эссе, статьи Ефима Эткинда и других авторов, интервью Джону Глэду, Виктору Ерофееву и т.д. Кроме того, в книгу включены воспоминания самого Фридриха Горенштейна, а также мемуары Андрея Кончаловского, Марка Розовского, Паолы Волковой и многих других.В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
Имя полковника Романа Романовича фон Раупаха (1870–1943), совершенно неизвестно широким кругам российских читателей и мало что скажет большинству историков-специалистов. Тем не менее, этому человеку, сыгравшему ключевую роль в организации побега генерала Лавра Корнилова из Быховской тюрьмы в ноябре 1917 г., Россия обязана возникновением Белого движения и всем последующим событиям своей непростой истории. Книга содержит во многом необычный и самостоятельный взгляд автора на Россию, а также анализ причин, которые привели ее к революционным изменениям в начале XX столетия. «Лик умирающего» — не просто мемуары о жизни и деятельности отдельного человека, это попытка проанализировать свою судьбу в контексте пережитых событий, понять их истоки, вскрыть первопричины тех социальных болезней, которые зрели в организме русского общества и привели к 1917 году, с последовавшими за ним общественно-политическими явлениями, изменившими почти до неузнаваемости складывавшийся веками образ Российского государства, психологию и менталитет его населения.
Это была сенсационная находка: в конце Второй мировой войны американский военный юрист Бенджамин Ференц обнаружил тщательно заархивированные подробные отчеты об убийствах, совершавшихся специальными командами – айнзацгруппами СС. Обнаруживший документы Бен Ференц стал главным обвинителем в судебном процессе в Нюрнберге, рассмотревшем самые массовые убийства в истории человечества. Представшим перед судом старшим офицерам СС были предъявлены обвинения в систематическом уничтожении более 1 млн человек, главным образом на оккупированной нацистами территории СССР.
Монография посвящена жизни берлинских семей среднего класса в 1933–1945 годы. Насколько семейная жизнь как «последняя крепость» испытала влияние национал-социализма, как нацистский режим стремился унифицировать и консолидировать общество, вторгнуться в самые приватные сферы человеческой жизни, почему современники считали свою жизнь «обычной», — на все эти вопросы автор дает ответы, основываясь прежде всего на первоисточниках: материалах берлинских архивов, воспоминаниях и интервью со старыми берлинцами.
Резонансные «нововзглядовские» колонки Новодворской за 1993-1994 годы. «Дело Новодворской» и уход из «Нового Взгляда». Посмертные отзывы и воспоминания. Официальная биография Новодворской. Библиография Новодворской за 1993-1994 годы.
О чем рассказал бы вам ветеринарный врач, если бы вы оказались с ним в неформальной обстановке за рюмочкой крепкого не чая? Если вы восхищаетесь необыкновенными рассказами и вкусным ироничным слогом Джеральда Даррелла, обожаете невыдуманные истории из жизни людей и животных, хотите заглянуть за кулисы одной из самых непростых и важных профессий – ветеринарного врача, – эта книга точно для вас! Веселые и грустные рассказы Алексея Анатольевича Калиновского о людях, с которыми ему довелось встречаться в жизни, о животных, которых ему посчастливилось лечить, и о невероятных ситуациях, которые случались в его ветеринарной практике, захватывают с первых строк и погружают в атмосферу доверительной беседы со старым другом! В формате PDF A4 сохранен издательский макет.