Наша война - [21]

В полночь, когда я осматривал позиции вокруг Алькасара, мне сообщили о стычке на мосту Сан-Мартин между посланным туда мною отрядом и пытавшимися покинуть город группами милисианос и гвардиа асальто. Я срочно отправился на место происшествия и застал такую картину: толпа людей стремилась перейти мост, а отряд наших бойцов, вооруженный двумя пулеметами, сдерживал ее. Громче всех протестовал капитан гвардиа асальто, который спешил как можно скорее покинуть Толедо. Я подозвал его, чтобы указать на недостойное поведение, но тут за моей спиной раздался выстрел. Быстро обернувшись, я увидел падающего на меня сержанта гвардиа асальто. Оказывается, мой адъютант выстрелил ему в голову в тот момент, когда тот собирался пустить мне пулю в спину.

Чичарро (через некоторое время ему было суждено погибнуть под Мадридом) спас мне жизнь. И не только мне, ибо моя смерть способствовала бы усилению паники. Этот инцидент положил конец спорам: готовые сражаться вернулись в город, остальные были разоружены, а те, кто имел звание, разжалованы.

28 сентября, примерно в 6 часов утра, враг начал штурм города сразу в нескольких местах. Одновременно нас контратаковали мятежники, засевшие в Алькасаре. Республиканские войска сражались до позднего утра, но, оказавшись между двух огней, были вынуждены начать отход к мосту Сан-Мартин под прикрытием нескольких артиллерийских орудий и пулеметов, установленных на мосту и на высотах вблизи него. В этих боях замечательно проявила себя рота во главе с Грегорио Рубио, который позднее стал отличным командиром бригады.

Несколько групп наших бойцов, которые с помощью членов партии эвакуировали раненых и предупреждали жителей о предстоящем уходе наших войск из города, попали в окружение. Оказав героическое сопротивление захватившим город фашистам, они были убиты вместе с ранеными. Один из госпиталей мятежники забросали гранатами.

Асенсио, чтобы снять с себя ответственность за постыдную сдачу Толедо, решил свалить всю вину на Бурильо и отдать его под суд.

Через несколько дней после падения Толедо меня вызвали в качестве свидетеля к полковнику, назначенному штабом для ведения следствия по делу Бурильо. Я рассказал ему о том, что мне было известно, и заявил, что, поддерживая желание найти виновного за потерю Толедо, считаю постыдным взваливать всю ответственность на Бурильо, ибо его назначили командующим в тот момент, когда враг уже стоял у ворот города. Виновных надо было искать еще в июле, в Министерстве обороны. Ответственность должен нести Асенсио и его друзья-анархисты, о чем я готов заявить публично.

Больше я об этом деле ничего не слышал. Видимо, его положили под сукно. Нельзя, однако, не отметить, что Бурильо, полагаясь на донесения офицеров, покинувших Толедо в ночь с 27 на 28 сентября, совершил большую ошибку, сообщив в Мадрид о потере города. 27 сентября ночью делегация Коммунистической партии посетила Кабальеро и просила его послать в Толедо подкрепления. Но Кабальеро, основываясь на донесении Бурильо, ответил, что Толедо сдан. Делегаты сообщили ему, что я с частью войск остался в городе, но он не поверил. Тогда руководство партии само отправило в Толедо несколько рот 5-го полка. Они сменили нас в предместьях города, на шоссе, ведущем в Полан.

Мне нечего было бы сказать в защиту Бурильо, если бы его решили наказать за отъезд из города, но стремление взвалить на него всю ответственность за потерю Толедо, выгораживая тем самым других, более виновных, я считал нечестным.

Потеря Толедо войдет в историю как самый большой позор республиканцев и самая большая ложь фашистов. Республиканское командование никогда не имело тщательно разработанного плана захвата Алькасара и не принимало для этого необходимых мер. Более двух месяцев примерно пять тысяч человек, большей частью анархисты, бездействовали, развлекаясь в компании нескольких сот «дам», привезенных из мадридских притонов.

«Великий герой» Москардо[22] — не более чем миф, сочиненный франкистской пропагандой. Он заперся в Алькасаре, имея силы и средства для овладения Толедо. Заперев вместе с собой более пятисот жен и пятьдесят детей своих подчиненных, несколько десятков антифашистов — мужчин и женщин — в качестве заложников, которых позднее убил, он в то же время отправил из Алькасара свою жену и детей: сына Луиса 24 лет и Кармело— 16 лет. Оба, кстати, могли бы воевать.

Этот «герой» фальсифицирует возраст своего 24-летнего сына, расстрелянного республиканцами, утверждая, будто ему было 16 лет. Этот «герой» подло использовал как щит жен и детей своих подчиненных, отвергая все предложения об их эвакуации, гарантированные дипломатическим корпусом, расстрелял пленных республиканцев — женщин и мужчин, когда франкистские войска вошли в Толедо. Республиканцы же не тронули ни его жену, ни сына Кармело.

Повторяю, осада Алькасара — одна из самых крупных фикций в период войны. Достаточно сказать, что в течение более чем двух месяцев осады франкисты потеряли всего лишь 80 человек убитыми.

После того как Москардо ответил отказом на предложение эвакуировать женщин и детей, сделанное ему майором Висенте Рохо, священником Васкесом Камарасом и чилийским послом Аурелио Нуньесом Моргадо — дуайеном аккредитованного в Мадриде дипломатического корпуса, известного своими симпатиями к Франко, следовало атаковать Алькасар и во что бы то ни стало овладеть им. Для этого имелись все возможности.