Наша Рыбка - [17]

– Ярославна? Это что, отч…

– Нет, не отчество.

– А откуда вы знакомы с Воронцовым, если не секрет?

– Так мы… мы из одного универа, – ответил за Ясну подоспевший Петя. Он принес на тарелке кусок индейки и подал гостье. – Ешь, это мы с Таней готовили.

Пока она ела, несколько наших друзей засыпали ее вопросами, но скорее из вежливости, чем из интереса. Хотя, уверен, нашлись те, кому все же было любопытно, почему Петя решил позвать на наш праздник девушку, о которой никто никогда не слышал.

– Это Григорий. – Петя указал на долговязого Гришу. – Он поэт. Мне кажется, тебе это должно понравиться.

– Поэт? – Яснины глаза заблестели. – Да у вас тут сборище богемы. Григорий, вы в самом деле поэт?

– Да, пытаюсь им быть.

Они тут же принялись болтать о поэзии, что в рамках нашей вечеринки смотрелось странно. Оказалось, что Ясна работает в университетской газете, и там иногда публикуют стихи. После этого Вадима опять понесло. Вроде того, что «эти два искусствоведа и подружку себе под стать нашли».

– Не обращай внимания, Ясна, Вадик неравнодушен к искусству, – вступилась Таня Морозова. – Он вечно задирает Петю с Игорем.

– И под искусством он понимает даже университетскую газету? – улыбнулась Ясна в ответ. – А вообще интересно, что именно тебе не нравится в искусстве?

– Ой, нет, Ярославна, это бесполезно! – встрял Петя.

– Нет-нет, интересно! Ведь искусство – важный элемент культуры. Нападать на него – это в глазах многих все равно что признавать самого себя некультурным человеком, поэтому…

– А кто тут нападает на искусство?! – воскликнул Вадик. – Я всегда говорю только, что искусствовед – идиотская профессия. Да, эти люди много знают, но их знания – ни о чем!

– То есть произведения искусства – это ничто?

– Вообще-то, да! Они занимают какое-то место в жизни, но нельзя его переоценивать. Ты понимаешь, что они (он указал на нас с Петей) будут всю жизнь делать? Заниматься тем, что не несет никакого практического смысла! По-моему, полный идиотизм.

– Понимаю, – улыбнулась Ясна.

Все ждали, что она скажет что-то еще, но на этом спор закончился.

И я вдруг подумал, что Ясна тоже с нами заодно.

Теперь нас стало трое.

Глава шестая

Она ушла скоро, посидев на нашем празднике чуть больше часа. Сыграла два раза в мафию, а потом убежала, сказав кому-то, позвонившему ей: «Иду!». Кажется, я должен был расстроиться, но нет. Она ушла, и встреча с ней осталась для меня самым ярким пятном этого дня. Я знал, что мы еще встретимся. Мы должны были встретиться!

У меня был ее номер, но я не звонил. Я не ждал, что она позвонит первая, но и сам не мог этого сделать. Не мог позвонить ей без причины. Она была с нами «заодно», но это ни к чему ее не обязывало.

Дня через два я стал думать не просто о звонке, а о том, чтобы куда-нибудь ее пригласить. В конце концов, задыхаясь от смущения, я набрал номер, но мне вежливо ответили, что абонент недоступен.

– Что с тобой? – Маринка вошла ко мне без стука и уставилась на телефон, который я держал в руках. – Опять Иришка? Она тебя достала? Мучает моего бедного братика!

– Да нет. Просто не смог дозвониться до одного человека.

– Так ты попробовал бы номер набрать, а не телефон гипнотизировать! Еще не изобрели смартфоны, которые бы связывались с человеком только при помощи силы мысли.

– Марин, проваливай отсюда.

– Катя про тебя спрашивала. Ты ее заинтересовал. – Она села на мой стол и, вытянув руку, стала разглядывать ногти.

В конце недели я пошел к Воронцову помогать убраться в хате перед приездом бабушки. Надо было привести все в первоначальное состояние, чтобы невозможно было догадаться ни о каких проведенных здесь вечеринках.

В любой другой день мне бы совершенно не захотелось идти. Я бы, конечно, что-нибудь придумал и слился. Все равно среди наших было полно желающих помочь – они согласились бы отмывать посуду и столы; взять хотя бы Григория, Люду или Тимура с Полиной. Но в этот раз я пошел без раздумий.

Если раньше я был Петиным соучастником, то теперь Петя стал моим. Нас связывала общая странная привязанность. По идее, мы бы давно уже могли забыть о Ясне. Но что-то пошло не так.

– Ясна мне написала, – сказал Воронцов, хотя я ни о чем его не спрашивал.

Сердце ушло в пятки. Я медленно стал осознавать смысл его слов. У Ясны был и мой номер, но написала она Пете. Возможно, она не знала, как найти меня в соцсетях, но ведь оставался еще телефон! И Пете она сказала тогда – седьмого ноября, – что он очень красивый. Нет, я не считаю, что я тоже красивый, но мне бы хотелось услышать что-нибудь приятное… тем более в тот раз мы были вместе.

– А когда она писала?

– В понедельник.

– А что? – осторожно спросил я.

– Да ничего особенного. То есть… она написала… вот, гляди: «Открыла свой пустой холодильник и вспомнила про вчерашнюю индейку. Кажется, в жизни не ела ничего вкуснее».

– Ты что-нибудь ответил?

– Да.

– Не скажешь, что именно?

– Нет. Все равно она больше не отвечала. Я ей сегодня позвонил, она была вне зоны доступа.

– Знаю.

– Тоже звонил? – Он вскинул голову.

– Да. Знаешь, я думал, надо встретиться с ней безо всех, а то здесь не получилось с ней поговорить. Все-таки, черт, Воронцов, мы вели себя, как придурки. Лера и Дроздова – это еще куда ни шло, но Ясна… – У меня бешено забилось сердце, его стук мешал мне произносить вслух то, что я подразумевал. – Надо хоть извиниться.