Наша Рыбка - [16]

Мы играли в мафию, а гости все приходили и приходили. Мне казалось, что на всех не хватит игральной колоды карт. После мафии посыпались какие-то дикие тосты. Кто-то принес с собой две бутылки «Бейлиса» и «Монополию». Пришлось разгребать посуду на столе, чтобы освободить место для бумажного поля.

Дверной звонок в который раз затрезвонил – я уже перестал различать его в звуках игравшей музыки. Открывать пошел Григорий, потому что сидел ближе всех к выходу в коридор.

– Если это соседи, нам крышка, – пробормотал Петя. – Скажи им, что никого нет дома!

– Ага. А все эти ботинки в прихожей тогда чьи? – тут же откликнулась Таня.

– Петя, это к тебе, – крикнул поэт, и Воронцов поплелся из комнаты.

Я был уверен, что это не соседи. Думал, что кто-то из наших просто сильно опоздал, и мне даже не было особо интересно, кто именно. И только когда я различил в гаме веселых голосов знакомый смешок, у меня на спине выступил пот.

Я обернулся к двери и увидел Ясну. Петя шел за ней.

– Ого, «несколько друзей», – улыбнулась она, обводя комнату взглядом.

– Это Ясна, – объявил Петя. – Ясна, я тебе не буду никого называть, их тут слишком много. Ты хочешь есть? У нас осталась еще индейка, правда, мало.

– Эй, неси стакан. Налейте что-нибудь девушке, – скомандовал Тимур.

– Нет-нет, – она засмеялась. – Не надо.

– Да ладно тебе. «Бейлис»? Есть вино и шампанское.

– Спасибо, я не пью. Ну только если сок.

Кто-то быстро налил ей сок.

– Ой, у тебя глаза разные! – восторженно воскликнула Таня Морозова, и все тут же стали разглядывать Петину гостью.

– Почему это ты не пьешь? – Вадик, как всегда, забыл про такт. – Мама не разрешает?

– Нельзя. – Ясна ответила на удивление весело.

– Болеешь? Или беременна?

– Ни то и ни другое.

– Аллергия?

– Нет.

– А что?

– Вадик, оставь ее в покое! – воскликнула его девушка.

– Да я просто пытаюсь выяснить почему…

– Не пытайся, я все равно не скажу, – Ясна рассмеялась.

Я смотрел на нее, сидя среди толпы гостей. Надо было потеснить всех, чтобы она придвинулась к столу, но я не мог пошевелиться.

– Игорь, ну кидай уже кости. Твой ход. – Из оцепенения меня выдернул голос Люды.

Только тут Ясна на меня взглянула.

– Игорь! – Она улыбнулась. – А я сразу тебя и не заметила.

– Ты все-таки пришла, – смущенно сказал я. – Сделала все дела?

Она кивнула. Я вернулся к «Монополии».

– Кто это? – заговорщически спросила Иришка, все время сидевшая около меня.

– Знакомая.

– Она такая чуднáя…

Я скривил рот в подобии улыбки. Ну и слово же она выбрала! «Чудная»! Не «странная» или «необычная».

– Сама ты чудная, – ответил я.

– Можно книжку посмотреть? – спросила Ясна у Пети, указав на полки с Петиными сокровищами.

– Конечно!

Она долго перебегала глазами по рядам корешков, а потом вытащила какую-то книгу и села с ней в кресло, подальше от стола. Петя тут же устроился на подлокотнике, и я попытался разобрать, что он ей говорит.

– Снилось… Я был…

А, ну все понятно. Рассказывает, как стал во сне бабой. Ясна, не слушай его.

Но она слушала. И даже очень заинтересованно. И задавала вопросы!

– А что это было за место? А потом? Говоришь, ярмарка? А как выглядело помещение? Она разбилась на машине? Ты видел это ее глазами или со стороны?

– Я был в машине, но, когда случилась авария, я оказался как бы снаружи! Да, и видел свое отражение в зеркале. У меня были волосы вот такой длины. Русые. Знаешь, на вид было лет тридцать, наверно.

– Похоже на эпизоды из чьей-то жизни.

– Да-а, наконец-то кто-то это понял!

Я быстро проиграл, перелез через нескольких гостей и подошел к ним. Петя тут же куда-то свинтил с опустевшим бокалом Ясны. Она потянулась ко мне и отрывисто чмокнула в щеку. Мне сжало горло.

– Обычно девушки смотрят импрессионистов, – заикаясь, пробормотал я. – Импрессионисты всем нравятся.

– Мне тоже. Хотя нет, они скорее… просто у меня на слуху.

– А почему ты тогда выбрала Якоба Йорданса?

– Не знаю, наверно, из-за имени. Оно странное, я о нем никогда не слышала. Но его работы оказались интересными. Хотя в этом я мало понимаю.

– Петя увлечен искусством Фландрии и Фламандии. Смотри, в его коллекции полно соплеменников Йорданса.

– Я их не знаю, я же не разбираюсь в живописи так хорошо, как вы. О, вот это мне нравится. – Она ткнула пальцем в картину, на которой за столом вместе с крестьянами сидел козлоногий сатир.

– А эта, – я указал на соседнюю иллюстрацию, – называется «Бобовый король». Было такое поверье, что тот, кто найдет в пироге боб, станет королем на целый день.

– Игорь, – вдруг оборвала меня Ясна, осторожно коснувшись моей руки, – почему вон та девушка со светлыми волосами так на нас смотрит? Мне кажется, ей не нравится наше общение. Иди сядь обратно к ней!

– Это не девушка, – ответил я.

– А кто же?

– Это Аурелиано Буэндиа.

Ясна несколько секунд над чем-то думала, а потом засмеялась.

– Все, я вспомнила. Поняла, о чем ты. Когда я про рыбку пошутила… Но ты не так все понял. Если тебе правда интересно, эту золотую рыбку мне родители подарили.

– Ясна, что это такое за имя? – подвыпивший Вадик нашел себе новую жертву.

– Сокращенное от Ярославна. – Она захлопнула книжку и посмотрела прямо на него: я видел, как у него забегали глаза от неловкости! Эти разноцветные радужки смущали не одного меня.