Наша прекрасная Александрия. Письма к И. И. Каплан (1922–1924), Е. И. Бронштейн-Шур (1927–1941), Ф. Г. Гинзбург (1927–1941) - [67]
Теперь следующие Ваши вопросы по порядку письма! Лекции я еще не кончаю и буду продолжать до июня. Это курс органов чувств, у меня почему-то такое чувство, что это я читаю в последний раз. Откуда такое чувство, не знаю. Но оно не побуждает меня стремиться к тому, чтобы поскорее закончить этот курс! Я так привык видеть смысл своей работы в чтении лекций, и для меня всегда так дорого желание студентов слышать мои лекции, что прекратить их без уверенной перспективы на будущее – неприятно! Здоровье мое не очень важно. Под влиянием «активов», проходивших у нас в апреле, я так устал нравственно и нервно, что уже от небольшого добавочного дела сбиваюсь в состояние острого утомления. На днях мне надобно было быть в Москве. Попытка пройтись по улице привела к болезненному дрожанию ног, острой испарине и иногда к головокружению. Это уже настоящая слабость. Перед этим мне пришлось просидеть в непрестанном напряжении три дня «актива» в нашей лаборатории, а два дня «актива» же в Институте Орбели. Это очень тяжело и расточительно для нервной системы старого человека! Между тем предстоят и еще «активы»! Пока мы их проводим, заграница ведет подлинные научные работы, так неузнаваемо перестраивающие нашу науку!
Надежда Ивановна благодарит Вас за память и внимание. Она стала совсем старенькой старушонкой, маленькой, сухонькой и слабенькой. И тем не менее, норовит потихоньку убегать на рынки вопреки моим категорическим запрещениям и как только я не догляжу! Вот и сейчас, пока я садился за это письмо к Вам, она успела незаметно нырнуть из квартиры, и я заметил это лишь тогда, когда ее фигура с рыночным саком под мышкой появилась в поле моего зрения вдали, на дворе, у ворот на 15 линии! Правду говорят, что со старым так же много хлопот, как с малым! Между тем хождение по улицам теперь и для полносильных и молодых оказывается так часто опасным. Движение на ленинградской улице начинает догонять московские! Ну вот, мы побеседовали с Вами заочно!
Передайте, пожалуйста, мой сердечный привет Вашей маме и племяннику.
Преданный Вам А. Ухтомский
25
18 июня 1941
Дорогая Фаня, от души благодарю Вас за письмо с портретом покойного Ефима Семеновича Лондона и за сочувствие в моей болезни. А меня постигло теперь новое и гораздо более серьезное горе: скончалась Надежда Ивановна, старый верный друг мой, перешедший ко мне непосредственно от покойной моей воспитательницы тети Анны Николаевны Ухтомской. Надежда Ивановна была живой связью с людьми моего детства и юности, с моими родителями и родичами, многие из которых кончились на руках этого самоотверженного и верного человека. Последний привет свой посылает Н. И. и Вам, каким-то внутренним чувством улавливая в Вас сочувственно-родственного человека. Она Вас любила. Простите меня, пожалуйста, в том, что я так редко, редко отзываюсь своими письмами. Я очень слаб за последнее время и мне нелегко сосредоточиться, чтобы сесть за письмо. Стариковские немощи и довольно много неприятностей по работе не успевают компенсироваться, как это бывало в прежние годы, радостью преподавания и общения со студенчеством. И преподавание дается все с большим трудом.
Я сочувствую Вашей скрупулезности, с которой Вы еще и еще раз пересматриваете диссертацию. Это обещает прекрасный и строго отчеканенный материал фактов и мыслей. Но все-таки надо помнить и о сроках. Пускай они охранят от крайности, от чрезмерных оттягиваний.
Жду, когда приобретете ученую степень. Крепко жму Вашу добрую руку и желаю от души всего, всего доброго. Буду ждать от Вас добрых известий во всем, что составляет Вашу жизнь.
Преданный А. Ухтомский
26
29 ноября 1941
Очень рад был получить Ваше письмо, узнать из него, что Вы не прервали своей колеи, по которой следовала Ваша жизнь. Я думаю, что большая ошибка множества современников в том, что они срываются с работы, на которой были общественно полезны, и тем самым ослабляют себя и всю страну. Желаю Вам и далее крепко держаться за работу, которая сама по себе поможет сохранить силы и подобающее настроение перед лицом текущих дней, а вместе затормозит чрезмерную впечатлительность к сутолоке и бестолочи улицы. Хотелось бы знать о наших общих приятелях, как они живут. Об отъезде Лены я слышал. Но не знаю о Марке, как и где он работает. Двинулся ли в университете учебный год? Как и где работает Сперанский? И также: где Салтыков, Илья Аркадьевич, Штерн и прочие? Что касается меня, я все прихварываю. Болят ноги, вследствие эндоартериита, мышцы голени не успевают получать достаточно кислорода, оттого при работе легко впадают в контрактуры, сопровождающиеся сильными болями. Пройду два-три квартала, и уже должен останавливаться и садиться. Итак, анаэробная работа мышц неприятна и болезненна. Потом легко простужаюсь: сейчас сижу дома от бронхита и плеврита.
