На морозе ела горячий пирожок с капустой.
* * *
Занималась немецким.
Не может запомнить слово die Gurke. Я ей сказал, что нетрудно запомнить, очень похоже на русское огурец.
Вчера спрашиваю:
— Как по-немецки огурец?
Подумала:
— Ди огуртцхен?
* * *
Ласкается к матери.
— Не любишь ты меня,— кокетничает мама.
— Нет, люблю.
— Правда? Ну, скажи тогда: “Я люблю тебя, мамочка, больше всех”.
— Нет, мамочка. Вот этого я не могу сказать. Потому что я папу тоже люблю.
* * *
Папа встал сегодня ни свет ни заря. Собирался— в очередь с мамой— идти за елкой. За ними повсюду тысячные хвосты и побоища. А мороз на дворе— 20 с чем-то градусов!
31.12.61.
Сидит дома. Скучает. В сумрачной, по-декабрьски полутемной столовой играет в куклы, разговаривает с ними на разные голоса или просто сядет на тахту и сидит— смотрит в окно, где скучное небо, скучные трубы, унылый дым из высокой железной трубы...
Ждала весь день, что покажу ей кино. Но мне некогда было— ездил по разным делам, работал. Послезавтра еду в Москву, оттуда— в Берлин, в гости к немецким писателям.
Машка умоляет меня не ездить.
Потом смирилась с этой перспективой, только просит привезти ей “маленькую Puppchen”.
* * *
Вдруг спохватилась:
— А как же ты будешь там?.. Ты же ведь не все немецкие слова знаешь!..
* * *
Днем опять помогала мне составлять каталог, читала названия фильмов на коробочках:
— Сивка-бурка, Упрямый котенок, Айболит, Девочка и тигр, Художник Брюллов, Приключения Мюнхаузена, Снегурочка, Старик Хоттабыч, Рассказ сыну Михалкова, Картины Федотова, Щи из топора...
31.12.61.
Готовлюсь к отъезду, почти не видел ее сегодня. А она весь день самозабвенно работала, клеила какие-то самодельные игрушки, вешала их на елку.
Легла рано, спит сладко и крепко.
Сейчас заглянул к ней, поцеловал ее спящую. Как нежно, как тонко пахнет в комнате ребенком, елочной хвоей, зимним лесом...
* * *
Утром сегодня, за завтраком, спросила меня:
— Папа, а когда ты маленький был, тоже Дед Мороз вам игрушки приносил?
— Нет, кажется, не приносил.
Ужасно огорчилась.
— Неужели? Это же неинтересно— самим покупать игрушки!
Потом вдруг ласково улыбнулась, умилилась:
— Маленький... Алексейчик... повареночек... Под елочкой играет... яйца рубит, а сам читает.
(Это я ей рассказывал как-то о том, как, будучи поваренком, я работал и украдкой читал книжки.)
Разочаровал ее, сказав, что поваренком я стал, когда был уже постарше.
— Да?! А я думала, ты был маленький— такой, как я...
* * *
“Маленький”... “Как я”! Нет, милый дружочек Маша, ты уже не маленькая. Посмотри— в столовой стоит, поблескивая в темноте, уже пятая в твоей жизни елка! А в окно с морозной улицы вот-вот заглянет твой пятый Новый год!
Расти же, дочура милая, на радость нам и всем людям!
С Новым годом тебя, с новым счастьем!!!
