Наш Витя – фрайер. Хождение за три моря и две жены - [11]

Шрифт
Интервал

Но в незнакомом аэропорту, на грани между двумя жизнями, Витя ей ещё как обрадовался!

Вот идёт Соня странной, нестойкой своей походкой.

— Соня!

Она не раскрыла объятий. Сдержанно, по-деловому приложилась щекой к щеке. Мол, я при исполнении.

— Чем займёмся на святой земле?

— Работать буду.

— Про музыку забудь.

— Забыл.

— Правильно. Нужно смотреть жизни в глаза, а не зарывать голову в песок, как верблюд. На стройку пойдёшь?

— Хоть ассенизатором, лишь бы платили.

Не верблюд, Соня, страус.

— Какой страус? Заплатят… — Соня извлекла из сумочки пачку визитных карточек.

Просмотрела. Выбрала.

— Вот, в центре Иерусалима. Двадцать долларов за адрес.

— Пятнадцать, — неожиданно для себя возразил Витя, чутко восприняв ауру нового места.

— Двадцать. Хозяин — то, что надо. Ладно, давай, — вздохнула Соня. — Все думают, что посредничество — это так, не работа.

Она шла, любуясь пятнадцатью долларами так, словно это были все двадцать. То разжимая, то ещё крепче сжимая маленький кулачок.


…Как увиделась Вите его историческая родина? О чём он вспоминает по прошествии дней, как о первых и ярких открытиях?

О внезапности пламени мака в обычной зелени?

О страхе перед гортанной речью в телефонной трубке — о чём это он, говорящий на чужом языке?

Об отсутствии страха перед войной, почти совпавшей с приездом? Перед войной, которая доставала ракетами до Тель-Авива, но никого не убивала, слава Господу (одно из многочисленных израильских чудес).

О женщинах с проволочными, медного отлива, жёсткими волосами, высоких, тонких и полногрудых?

О еврейском характере? О крикливости, страсти к «охелю»-еде, навязчивой иудейской доброте? О банковской чиновнице, лениво пьющей кофе на виду у длиннющей очереди и долго облизывающей лаково розовые губы от удовольствия?

О пейсах? Талесах? Цицитах? Обо всех этих причиндалах еврейской одежды? По муравьиному шустрых черночулочных ногах в мужском хороводе у синагоги? О кострах, шалашах в городских кварталах по праздникам? О праздниках, набегающих один на другой? О недвижном мареве зноя, проникающем в дом? О тумане, осевшем однажды песком на губах?

Обо всём этом нежданно-восточном базаре, караван-сарае, балагане? С вкраплениями европейских удобств, услуг и мыслей и всё-таки раскаленно-восточном?

Какой-то умник-нудник из еврейского агентства «Сохнут» в Москве предсказывал ему, что на святой земле всё бездуховное будет видно, как пятна на белой одежде.

Если бы он что-либо тогда видел! Если бы хоть что-то воспринимал! Он столько готовился! И он совсем не был готов к такому Израилю.

Шок. Чернота, тьма. Во тьме молния: на тебе семья!

И всё по новой.

Дни, как сон. И сны, как реальные дни.

Какие здесь снились сны!

Манечке по приезде приснилось, что стоит на льдине, которая движется без определённого направления и даёт трещины, крошится по краям. Вода, вода! Кругом вода! А льдина сходит на нет. Полный облом!

Витеньке во сне как бы радость — в огромной толпе кто-то жмёт ему отведённую за спину руку. По-доброму так, мол, не дрейфь, поддержу. Оглянулся и понял: обе руки его, и та, что жмет, и та, что чувствует рукопожатие. Не на кого, мол, надеяться, кроме себя.

А музыка, музыка не снилась. Музыка ему вообще не снится. Когда-то — в юности — снились цветовые вихри. Нечто скрябинское. Если звук — волна, цвет — волна, тогда и весь мир — музыка.


Абсорбция — это абсорбция. Как у всех. Нет, всё же были свои особенности. Например, в плохой гостинице Витина семья-мишпаха жить отказалась. Даже за счёт Сохнута.

— Видали мы эти коммуналки, — брезгливо поморщилась Манечка.

Караван забраковал Витенька.

Мише и Саше отдельный домик-вагончик на склоне горы с видом на замок жестокого царя Ирода понравился. Маня уже делала вид, что почти восхитилась безлюдьем: ах, ах, Херодион (так это здесь называлось на всех географических картах), Иудейская пустыня, древняя земля, века и звёзды. Жалела мужа Манечка, не хотела больше его напрягать.

— Временное жильё. Экзотика. Даром, — продолжал уговаривать себя Витенька. — Отсюда быстрее переселят в социальное.

Но всем эти доводы отменял звук: капля бьет по железу… Капля точит и точит…

Не беда, что на территориях («контролируемых», «оккупированных», простреливаемых палестинцами, другие живут, и они смогут). Не беда даже, что зимой придётся коченеть в металлической скорлупке, а летом поджариваться в ней, как на сковородке. Но эти ржавые подтеки на стенах, вместо таганской розовой ню… Первое, что увидит, проснувшись, Манечка — эти разводы цвета говна и мочи?! Пусть их живут на халяву, кто хочет!

Что поделаешь! Не будучи аристократом по рождению, Витенька все же, наверное, был фрайером: важные решения в своей жизни он принимал иногда, исходя из посылов эстетических.

Ночевала Витина мишпаха в иерусалимской «схардире». Съёмная эта квартира была из трёх комнат: по спальне для деток, а Мане и Вите салон. Дом нависал над городом, похожим на сон. Иерусалим не напоминал ни о чём, виденном Витенькой в яви. Ночью огни вились вокруг гор, как небесные ожерелья на шеях могучих и невидимых духов. «Где я?» — спрашивала вслух Манечка, завороженная электрическим сиянием. Впрочем, Манечка тут же свалилась в тяжёлый сон после всего пережитого за день. И дети спали. Только Витя, переутомившись, заснуть не мог. Он склонился над Сашей, чтобы осторожно убрать с лица лёгкие, сыпучие её волосы. У постели Миши сердце сжалось: восемнадцатилетний здоровый лоб лежал в позе малыша, на спине, закинув руки на подушку. Такой беззащитный перед грядущими невзгодами. Когда он был крохой, почему-то не вызывал такой острой тревоги. И те грязные расплывшиеся в тумане огни на Таганке не будили страха. А эти, ярко-голубые и оранжевые, были опасно-красивыми.


Еще от автора Инна Яковлевна Кошелева
Пламя судьбы

Роман о любви крепостной крестьянки Прасковьи Ковалевой и графа Николая Петровича Шереметева.


Рекомендуем почитать
Война маленького человека

Эта книга – не повесть о войне, не анализ ее причин и следствий. Здесь вы не найдете четкой хроники событий. Это повествование не претендует на объективность оценок. Это очень экзистенциальная история, история маленького человека, попавшего в водоворот сложных и страшных событий, которые происходят в Украине и именуются в официальных документах как АТО (антитеррористическая операция). А для простых жителей все происходящее называется более понятным словом – война.Это не столько история о войне, хотя она и является одним из главных героев повествования.


Северные были (сборник)

О красоте земли родной и чудесах ее, о непростых судьбах земляков своих повествует Вячеслав Чиркин. В его «Былях» – дыхание Севера, столь любимого им.


День рождения Омара Хайяма

Эта повесть, написанная почти тридцать лет назад, в силу ряда причин увидела свет только сейчас. В её основе впечатления детства, вызванные бурными событиями середины XX века, когда рушились идеалы, казавшиеся незыблемыми, и рождались новые надежды.События не выдуманы, какими бы невероятными они ни показались читателю. Автор, мастерски владея словом, соткал свой ширванский ковёр с его причудливой вязью. Читатель может по достоинству это оценить и получить истинное удовольствие от чтения.


Про Клаву Иванову (сборник)

В книгу замечательного советского прозаика и публициста Владимира Алексеевича Чивилихина (1928–1984) вошли три повести, давно полюбившиеся нашему читателю. Первые две из них удостоены в 1966 году премии Ленинского комсомола. В повести «Про Клаву Иванову» главная героиня и Петр Спирин работают в одном железнодорожном депо. Их связывают странные отношения. Клава, нежно и преданно любящая легкомысленного Петра, однажды все-таки решает с ним расстаться… Одноименный фильм был снят в 1969 году режиссером Леонидом Марягиным, в главных ролях: Наталья Рычагова, Геннадий Сайфулин, Борис Кудрявцев.


В поисках праздника

Мой рюкзак был почти собран. Беспокойно поглядывая на часы, я ждал Андрея. От него зависело мясное обеспечение в виде банок с тушенкой, часть которых принадлежала мне. Я думал о том, как встретит нас Алушта и как сумеем мы вписаться в столь изысканный ландшафт. Утопая взглядом в темно-синей ночи, я стоял на балконе, словно на капитанском мостике, и, мечтая, уносился к морским берегам, и всякий раз, когда туманные очертания в моей голове принимали какие-нибудь формы, у меня захватывало дух от предвкушения неизвестности и чего-то волнующе далекого.


Плотник и его жена

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.