Наш Современник, 2009 № 01 - [82]

посмотрел в ее грустные глаза, словно хотел заглянуть в душу, по-настоящему понять ее саму, ведь до этой минуты они все делали на ходу, бегом, нисколько не задумываясь над тем, что делают. А теперь, пожалуйста, смотри друг на друга, сколько хочешь, и никто не помешает!

- За нас с тобой! - сказал Бунтов и, легонько стукнув своей рюмочкой по рюмке Розы, одним глотком выпил коньяк, почти не ощутив вкуса.

Роза отпила глоточек и поставила рюмку, взяла по кусочку шоколада себе и Бунтову, из своих рук положила ему в рот и сказала:

- Закусывай!

А Бунтову и есть-то совсем не хотелось. В этот момент он с подзабытым ощущением почувствовал, как сразу же запьянел, как приятным теплом наполнилось все тело. Ощущение было настолько необычным, будто он выпил впервые в жизни, а не заново привыкал к этому прекрасному состоянию. Невольно подумал: "Вот, как надо пить-то! Редко, но с настроением, чувством, а не так, как всю жизнь глотал!" Правда, когда повторил, то ощущение показалось не столь уж необычным, почти таким, каким оно было всегда.

- Вот теперь и закусить можно!

Перекусив, Бунтов взял гармонь и начал играть, и игра его показалась Розе необыкновенно громкой.

- Потише, а то, наверное, с улицы слышно! - пугливо попросила она.

- А кого бояться? Мы теперь сами себе хозяева!

Он хотя и хорохорился, но понимал, что Роза сейчас всего боится, и только лишь поэтому отложил гармонь, потянулся за бутылкой и налил себе еще. Хотел налить и Розе, но она отказалась:

- Не хочу… И тебе хватит для первого раза!

- А второго не будет! - твердо сказал Бунтов, как кованый гвоздь вбил.

Она подошла к нему, чмокнула в щеку. От ее поцелуя он сразу почувствовал себя не чужим в этом доме, а хозяином. Поэтому и сказал, как приказал:

- Пошли, поваляемся!

Они не заметили, как наступил вечер, и напомнил о нем рокот трактора под окнами. Бунтов выглянул в окно, а это "Кировец" улицу загородил. Бунтов оделся, вышел на веранду, а Коляня уж на крыльце сидит, дожидается.

- Чего приперся-то? - недовольным голосом спросил Бунтов.

- Твоя послала… Говорит, ты там больше не живешь! Что произошло-

то?

- То и произошло, - оглянувшись на входную дверь, сказал Бунтов. - Валентина застукала. Стекла поколотила!

Фролов улыбнулся:

- Значит, у вас все серьезно!

- А ты как думал! Хоть три дня для свадьбы бери… Ладно, как-нибудь обойдусь. Завтра я в поле, а ты Артему помогай! - сказал Бунтов, давая понять, что разговор окончен.

Все-таки не зря приходил Коляня. После разговора с ним Бунтов вернулся в наезженную колею, когда к нему вернулся привычный ход мыслей, именно такой, какой был в последние дни, и вернулось привычное настроение, какое могло быть только в доме Розы. И Бунтов сразу забыл обо всем на свете, только знал, что есть Роза и он рядом с ней. Утром она сказала:

- Теперь понятно, почему твоя так бегает за тобой!

- Почему же?

- Сам догадайся!

- А-а-а, - улыбнулся Бунтов. - Это коньяк виноват!

Начавшееся с шутки, в дальнейшем наступившее утро Бунтов не мог выделить как-то по-особенному. Даже хуже того: когда Роза собралась на работу, и он собрался, потому что оставаться в чужом доме одному показалось невыносимым делом, особенно теперь, когда только-только по-настоящему понял, что вчера произошло! А вернее сказать: что вчера натворил! Зачем-то

выпивку устроил, сразу перечеркнул те долгие месяцы, когда держался, несмотря ни на что, особенно первые две-три недели. А теперь все надо начинать сначала.

С этой душевной горечью он доработал до обеда, но голода почему-то не ощущал. Наверное, оттого, что не осталось у него теперь такого места, куда можно прийти и съесть тарелку супа в свое удовольствие, попить чаю, и где бы его ждали по-настоящему: к Валентине уже не пойдешь, а к Розе еще не привык ходить. Каким ни пасмурным было его настроение, но оно в один миг просветлело, когда он увидел женскую фигурку, свернувшую с проселка. Он еще издали узнал быстроногую Устинову с пузатым пакетом и остановил трактор, заглушил двигатель. Когда она подошла, Андрей спрыгнул с подножки, поцеловал Розу, подсадил в кабину, забрался сам и заулыбался, спросил так, как будто не знал, зачем она пришла:

- Каждый день теперь будешь ходить?

- Да, представь себе! Тебе это не нравится?

Роза действительно стала не пропускать ни одной его смены и всякий раз неохотно уходила. В слободе, конечно, заметили эти "свидания", от которых еще сильнее зачесались длинные языки. Разговоры и пересуды быстро разлетелись по слободе и так же легко долетели до Перловки и Темнова.

Как узнал он о событиях в Казачьей, то окончательно приуныл. Ведь больше месяца носил в душе надежду, надеялся, что у них с Розой еще не все потеряно, но теперь, получалось, оборвалась последняя слабая ниточка, на которой держалась эта надежда, и он сразу проникся обидой и отвращением к той, к которой еще недавно приходил в гости с цветами и тортом. И Темнов постарался забыть о Розе и несколько дней обдумывал, как бы по-культурнее поговорить с бывшей женой, как с наименьшими потерями для собственного достоинства прийти в гости, чтобы Татьяна поняла, что пришел он не к сыну-старшекласснику, как обычно приходил в последнее время, а к ней. И когда все обдумал, то в ближайший выходной появился при параде, да с цветами, шампанским и пакетом сладостей. Когда бывшая жена вышла на веранду открыть, он не узнал Татьяну, всегда ходившую по дому в вытянутом на коленях трико и облезлой футболке, а теперь представшую в бархатном темно-лиловом халате, в котором показалась необыкновенно роскошной, но и холодной. Она сразу все поняла, с каким настроением появился бывший муж, и тряхнула головой, крашенной во все цвета радуги.