Наш Современник, 2009 № 01 - [37]
Какое страшное затишье Над разорённою страной! Блаженны мы и духом нищи… Но мир наследуем иной.
Как поразительно покорны Ряды рабочих и крестьян Пред кучкой особей проворных, Подобных стае обезьян.
Какое дикое терпенье, Не объяснённое пока, Являет Стеньки соплеменник, Прямой потомок Ермака.
Для думы это ли не пища? Пора нам, братцы, прозревать. Блаженны мы и духом нищи… Но царство можем прозевать.
ОТЦУ
Прости меня, Илларион Григорьич, Природный пахарь, красный партизан, Не защитил я честь твою. И горечь Самонеуваженья выпью сам.
Не бросил я клеветникам России Калёных слов в бесстыжие глаза. Меня Россия, может, и простила, Но мне себя простить никак нельзя.
Я поднимусь на гору за деревней В тот самый тихий и печальный лес, Где меж иных осьмиконечный, древний На холмике стоит знакомый крест.
И сноп цветов - пунцовых, белых, синих - Я положу в подножие твоё. Спокойно спит вчерашняя Россия, Мне больно, но не стыдно за неё.
Вернулся отец в День Победы, И радостно было вдвойне, Гремел патефон у соседа В распахнутом настежь окне.
Мы шли вдоль деревни к сельмагу. Отец при регалиях был, И мне он медаль "За отвагу" К майчонке моей прицепил.
Хотя удальцом я не вышел, Тщедушный, как все пацаны, Но, видно, за то, что я выжил В кромешные годы войны.
Редакция "Нашего современника" сердечно поздравляет своего друга и соратника
/Г/ГУ/
Эти слова прилепились к Андрею Бунтову из Казачьей Засеки, второй год маявшемуся без работы, ни с того ни с сего. Какой день, как сошел снег, он слонялся по двору и талдычил под нос: "Желаю счастья и добра!" А кому, за что - совершенно непонятно. Он и сегодняшним утром не думал ни о чем таком, что могло бы заставить посмотреть на себя со стороны, но последняя проделка сорвала душу с места. Как подгадал-то верно, и откуда только хитрость такая явилась, когда, собравшись заглянуть в дом, чтобы попить, увидел выходящих из веранды двух цыганок. И сразу в душе ругнулся на жену, провожавшую их: "Нашла кого привечать?! Эти лахудры только и ждут момента, чтобы вокруг пальца обвести!" Зашел Андрей в кухню, попил компоту и увидел, что кошель Валентины, как всегда, на виду лежит. Андрей, чтобы проучить жену, сунул кошелек в карман и вернулся в сарай. А, глядь, через полчаса примчалась раскрасневшаяся Валентина и, сверкая черными глазами, за которые, наверное, цыганки и любят-то ее, сразу с вопросом:
- Ты, что ли, кошелек-то прихватил?
ПРОНСКИЙ Владимир Дмитриевич родился в городе Пронск Рязанской области в 1949 году. Работал токарем, водителем, корреспондентом, редактором. Автор романа-трилогии "Провинция слёз", романов "Племя сирот", "Три круга любви", нескольких книг повестей и рассказов. Публиковался в журналах "Молодая гвардия", "Москва", "Наш современник" и других. Лауреат премии имени А. С. Пушкина, Международной литературной премии имени Андрея Платонова. Член Союза писателей России. Живёт в Москве
'Журнальный вариант.
Млея от злорадства, Андрей ухмыльнулся: - Привечай, кого ни попадя! Забыла, кто у тебя только что гостил?! Сколько денег-то было?
- Рублей сто, но все равно жалко!
Валентина в отчаянии развернулась, не желая тратить время на пустой разговор, и как была в кофте и цветастом переднике, так и побежала искать цыганок. Андрей же сразу закрыл сарай и отправился в другую сторону, к Авдотьихе, к которой ходила вся слобода, за бутылкой самогона, да чуть не поругался. До чего додумалась, зараза старая: цену подняла! Бутылка два червонца стоила, а теперь четвертак выкладывай! "Поджечь бы тебя, сволоту поганую!" - в душе ругнулся Бунтов и злой прищуркой посмотрел на старуху, выглядывавшую из двери веранды, в засаленном ватнике и худых опорках.
Вернувшись домой, он заскочил в кухню, схватил из холодильника огурец, ломоть хлеба и вновь отправился в сарай, где возился с черенком для лопаты, который, чем сильнее забирала самогонка, выстругивал неторопливее, почти с любовью, словно для выставки готовил. И настроение поправилось. Только когда увидел вернувшуюся Валентину, мелькнувшую перед домом, оно сразу понизилось. Совестно стало. Ведь хотел пошутить и проучить жену, а теперь не хватило духу сознаться, что сам взял кошелек, можно сказать, - украл последние деньги; заначка, конечно, у них небольшая имелась, но ее берегли на самый крайний случай.
"Обойдется, - немного помучившись, подумал Андрей о жене, - блинов напечет, картохи наварит! Зато в следующий раз умнее будет!" Подумать-то подумал, но, продолжая играть невиновного, притащившись к ужину, все-таки спросил:
- Догнала цыганок?
- Догони их, попробуй!
- Молодец, теперь жди - они еще придут, еще что-нибудь утянут! Бунтов еще что-то пробормотал, похлебал щей и отправился спать. Уже
засыпая, подумал: "Завтра все расскажу, покаюсь…" И эта мысль немного успокоила, хотя он и не понимал, почему именно сегодня пустился в пьянство. Если по-настоящему вспомнить минувшую зиму, то Бунтов только и мечтал о весенних днях, когда окончательно завяжет с выпивкой, будет надеждой и опорой Валентине. А то ведь, считай, оба последних года, как остался без постоянной работы, только и делал, что с мужиками кучковался. Правда, зимой несколько месяцев служил истопником в школе, но едва не заморозил трубы, и его в тот же день выгнали. Хорошо еще, жена из дому не выгоняет, и приходится перебиваться на ее пенсию. Спасибо детям: и деньги присылают, и продуктами снабжают, когда приезжают по праздникам. С ними, правда, более Валентина занимается, а на него - что сын, что дочь - и смотреть не желают. Мол, бездельник, пьяница, хорошо еще, что из дома не тянет. Он действительно не тянул до сегодняшнего дня, а ныне вон как все повернулось!
