Наш Современник, 2008 № 09 - [40]

Людмила увидела меня, но даже и взгляд не остановила. Юля таскала на кухню посуду.

- Ну что, медовый месяц начался? - бодро спросил я. Юля брезгливо дернула плечиком. Когда она проходила мимо, я торопливо, шепотом, произнес:

- Оденься, выйди через минуту. - А вслух заметил: - Людмила, отдыхай. Все тут в вашем распоряжении, сегодня нашествия не будет.

- А со мной выпьешь? - спросила она. - Фигурально говоря? Или отцвела уж давно хризантема, и не только в саду?

- Мам, сказано тебе! Отдыхай! - прикрикнула Юля.

Я вышел и ходил у избы, глядя на звезды и читая Иисусову молитву. Нашел Полярную, безобманную звезду, сориентировался. Если мы на северо-восток от Москвы, значит, двигаться будем на юго-запад.

Юля выскочила в накинутом на плечи мужском полушубке. Бросилась на шею.

- Прямо стихи, - сказал я. - В литобледенение, помню, ходил один дядечка, он писал: "Я помню чудное мгновенье, ко мне ты бросилась на шею и вот висишь уж сорок лет".

- А мне и минуты нельзя повисеть?

- Юля, соедини меня с Викой.

- Зачем с Викой? Я уже знаю, что ты больше Лорке понравился. Да я не ревную, родня будем. Я-то, конечно, сама вообразила. Ты мне улыбнулся, я уже и сестричкам разбакланила, что выполнила приказ тебя охмурить. "Мне стало очень весело", - сестричкам я сэмэсила. Я честно думала, что у нас с тобой всё будет чики-пики.

- Налаживай жизнь с Геной. Отучи от вина.

- Какая жизнь? Ты откуда рухнул? Мы же безчувственные, мы же новая порода женщин, нас вывели искусственно.

- Юля, соедини меня с Викой.

- У-у, какой. Вот чем загружаешь. А не спросил, можно ли.

- Вы сообщаетесь, значит, можно.

Юля достала сотовый и мелконько, крашеным ноготком, в него поклевала. Подождала.

- Это я, - сказала она, - не спишь? Да какая свадьба, постная комедия. Жених хрюкает в салате. Слушай, тут ты нужна. Передаю трубку.

- Вика, - торопливо и напористо сказал я, - соедини меня с Гусени-чем. У него я был. После вас. Меня к нему завезли. Надо договорить. Соедини. - В телефоне молчали, и я спросил Юлю: - Тебе Вика отвечала? Что ж она молчит? - Вдруг в трубке раздался четкий мужской голос:

- Слушаю вас. Чему обязан?

- Если поздно, извините. Могу ли я говорить открытым текстом?

- Да. Такой роскошью в своих телефонах я располагаю.

- Мне надо этих ученых вернуть их семьям.

- Задачка. - Он помолчал, потом даже усмехнулся. - Узнаю рус-

ских - сам погибай, товарища выручай. - Ещё помолчал, ещё хмыкнул. - А если и семей уже нет? Не лучше ли и им вслед за родными?

- Не лучше. Они нужны России.

- Почему они? Россия богата умами. Купим новых.

- Эти не продажны. Ваше упование на деньги тупиково. Это тактика. Стратегически победит душа.

- Не надо метафизики. Я подумаю. Всё скажет Вика. На прощание вопрос: нам придётся говорить: "Ты победил, Галилеянин?"

- Конечно. Христос всегда Тот же. И был, и есть, и будет. Он - Камень, на Котором стоит мироздание. Он вечен и безсмертен. Его ли колебать? Милосерден Господь, но есть же и Божий гнев. Возьмёт да стряхнет… Вы спали, наверное, уже?

- Это вы спите, а мы не спим.

- Я могу и дальше продолжить: "Вы устаете, а мы не устаем, вы мало едите, мы вообще можем не есть, так? Но терпения, но смирения нет у вас."

- Антоний? Помню. Что ж, простимся? Стоп! - резко остановил он прощание. - Значит, есть свобода воли, но есть и безсмертие души?

- Да.

- Но если я со своей свободой воли не хочу безсмертия души? Свобода выбора дана мне Богом, и Он же меня её лишает, это как? Нелогично.

- Но надо же когда-то и отвечать за свои дела на земле. Да и нам ли решать за Бога. И чем плохо - предстать с чистой совестью пред Всевышним?

- Давненько не слышал нравоучений, - сказал он. - Я-то привык, что в основном передо мной отчитываются. Всего доброго.

В телефоне щелкнуло. Я думал, конец связи, нет, тут же зазвучал веселый голос Вики:

- Поговорили?

- Викочка, - растерянно сказал я, - ради чего звонил, то и не сказал ему. Мне же денег надо было попросить.

- Это не проблема, - утешила она. - Деньги его не чешут. Сколько?

- Не знаю. Сейчас примерно посчитаю.

- Не надо считать. Миллиона хватит?

- Думаю, да.

- Ну и ладушки.

- Ладушки, ладушки жили у Бен-ладушки.

- Ну вы опять нормально, - восхитилась Вика. - Гусенич уржется.

- Процитируешь ему?

- А то как же! Надо его вздрючивать, а то он как-то последнее время чего-то не того. "Сядь, говорит, на мобильник на паспорт сниму". Отходняк мне, что ли, готовит? Да я не сдвинусь, пусть не надеется. Хоть я и кукла безчувственная, а без зимнего леса не проживу. - Она помолчала, видимо, ждала, что я что-то скажу. Что я мог сказать? Вика попрощалась и попросила:

- Юльке телефон дайте.

- Да, скажи поклон Лоре, передай: будет молиться Божией Матери - и сама поймет, как поступать.

- Я скажу: вы сказали: скажи Лорочке.

- Конечно. - Я отдал мобильник Юле. - Спасибо, Юлечка. Иди спать, детское время вышло.

Она скорбно понурилась, а я опять пошагал к Иван Иванычу. Вспомнил материнскую пословицу. То есть она была общерусской, но мама ее часто употребляла в паре с другой: "на зло молитвы нет". А пословица эта: "бес силен, да воли нет", очень была мне сейчас нужна, чтобы обрести спокойствие души. Я думал: ведь эти ученые говорили заказчикам правду, что ж не поверили правде? Выходит, такая правда заказчикам не нужна. То есть они паки и паки надеются покорить Россию, надеть ей очередной хомут, загнать в стойло непонятный им и непокорный русский народ? Ничего не выйдет. Ну да, кому-то покажется притягательным возглас демократов: вначале выведите людей на высокий материальный уровень, потом говорите им о духов-