Наш Современник, 2006 № 05 - [46]

Свою предвзятость Гаагский трибунал продемонстрировал самым недвусмысленным образом в июне 2000 года, отказавшись расследовать преступления, совершенные на территории Югославии должностными лицами стран НАТО. Со ссылкой на мнение небезызвестной общественной организации “Хьюман Райтс Уотч” прокурор МТБЮ Карла дель Понте утверждала, что количество жертв бомбежек НАТО “значительно меньше”, чем указывает правительство Югославии, что никакой агрессии не было, а была только (!) “бомбовая кампания”, что полученные от НАТО объяснения по поводу разрушения белградского телецентра и бомбежки пассажирского поезда на мосту Грделица “не вполне ясны” и что вообще существует “неясность права”.

МТБЮ за годы своей деятельности воочию продемонстрировал свою роль дубинки против Сербии. Не случайно пресс-секретарь НАТО Дж. Шиа 15 мая 1999 года, в разгар бомбардировок Югославии, заявлял: “НАТО — друг трибунала. Это страны НАТО оплатили работу трибунала и позволили ему встать на ноги. Мы являемся его главными финансистами…”.

* * *

Главным объектом бурной деятельности МТБЮ был, конечно, Милошевич. Сейчас ясно, что на его осуждении по обвинению в геноциде была выстроена вся стратегия работы трибунала. Дела других обвиняемых были призваны служить не более чем подспорьем в решении этой главной задачи. Забота о законе и справедливости при этом не имела какого-либо отношения к политическим целям, инструментом достижения которых был трибунал.

Милошевича Гаагский трибунал вряд ли когда-либо заполучил бы в свои руки законным путем. Он был легитимным президентом своей страны, и само обращение трибунала к Сербии с просьбой о его выдаче в иностранный суд в нормальных условиях было бы полным абсурдом, тем более что МТБЮ вовсе не собирался заслушивать дела президентов стран, воевавших с СРЮ, таких как Туджман или Изетбегович. Потребовалось сначала устроить в Белграде за деньги ЕС и НАТО антигосударственный переворот с целью свержения Милошевича, а затем заставить новых правителей Сербии выдать президента страны в Гаагу — под покровом ночи и в глубокой тайне от народа — в обмен на обещание уплатить за это несколько десятков миллионов евро. Похоже, что свои сребреники Белград так и не получил.

В июне 2001 года Милошевича доставили в Гаагу и начали против него процесс по обвинениям в преступлениях, совершенных сербами в Косове (депортация албанского населения, убийства и преследования), Сербской Краине (преследования хорватского населения, его уничтожение, незаконные аресты, пытки и т. д.), Боснии и Герцеговине (геноцид, преследования мусульман, пытки, депортации, убийства). Поскольку с самого начала было ясно, что Милошевич никого не убивал, не пытал и не депортировал, трибунал изобрел теорию “совместных преступных действий”, пытаясь доказать, что президент совершал все эти преступления через других лиц. Это у трибунала плохо получалось. По ходу дела прокуратура многократно меняла свои обвинения — последний раз уже после (!) завершения обвинительной части процесса, то есть после представления всех своих доказательств.

Отказавшийся от услуг адвоката Милошевич цепко и умело защищался, в результате чего, по мнению многих видных юристов, обвинительная часть процесса была провалена. Прокуратура не представила свидетельств, которые можно было бы истолковать как намерение экс-президента совершить геноцид, не доказала, что он планировал, подстрекал, отдавал приказы на совершение этого преступления. Подобного умысла в действиях Милошевича определенно не было, а следовательно, обвинять его в геноциде было нельзя.

В этих условиях Гаагский трибунал занервничал. В сентябре 2004 года начиналась защитная часть процесса, выиграть которую у Милошевича было немало шансов. Судьи попробовали заставить его замолчать. Для этого Милошевичу попытались в принудительном порядке назначить адвоката, ссылаясь на необходимость ускорить процесс и облегчить нагрузку на подсудимого, у которого появились проблемы со здоровьем. Это привело к серьезному кризису в работе МТБЮ, поскольку Милошевич от адвоката отказался и стал настаивать на своем праве самому себя защищать. Учитывая эту позицию подсудимого, от дачи показаний стали отказываться и свидетели защиты. Трибуналу пришлось отступить.

Однако попытки вынудить Милошевича принять навязываемого ему адвоката и отказаться от активного личного участия в процессе продолжались вплоть до гибели Милошевича. Несмотря на ухудшающееся состояние его здоровья, ему упорно отказывали в стационарном лечении, а под конец выдвинули нелепое обвинение, что он то ли не принимает предписанные ему тюремными врачами лекарства, то ли сам себя травит, потихоньку употребляя сильные антибиотики, которые снижают эффективность назначенных ему сердечно-сосудистых средств. В подтверждение этой версии голландский врач Угес объявил, что при анализе 13 января 2006 года в крови подсудимого были найдены следы медикамента, применяемого для лечения туберкулеза и проказы.

Абсурдность подобных обвинений очевидна: подсудимый принимал в тюрьме только официально назначенные ему препараты под контролем надзирателей, о чем всякий раз составлялся протокол. Никаких других препаратов в своей регулярно обыскиваемой камере он иметь не мог. Если в его организм попадали какие-то другие лекарства, то это могло происходить только без его ведома и при попустительстве самого тюремного начальства.