Наш Современник, 2006 № 05 - [3]
Я никогда не писал стихов. Но вот…
…“Катюши” парой за дорогой,
“Эрэсов” огненный полёт.
На вас надежда, как на Бога,
Ребята, боевой расчёт.
Одна зенитка в чистом поле,
“Катюшам” есть приказ: прикрыть!
Тут ничего не скажешь боле,
Лишь вспомнишь, пока будешь жить:
Опять заходят, круг за кругом,
За “фоккерами” “фоккера”.
Надежда только друг на друга,
Нам продержаться до утра…
Мозаика войны
Валентин НИКОЛАЕВ Дом на Смоленской дороге
Светлой памяти моей матери Пелагеи Никоновны, которая была и осталась для меня образцом высочайшей нравственности,
человеческого достоинства и мужества.
С началом войны на Смоленщину вместе с бомбами обрушилось многоцветье листовок. Русский язык их был поистине “велик и могуч”: “Бей жидов — спасай Россию!”, “Бей жида-большевика, морда просит кирпича!”, “Русские летучки (имелись в виду наши летчики), улетайте за тучки: германские асы набьют вам мордасы!” А вот обращение к женщинам на рытье окопов: “Московские дамочки, не ройте ямочки! Придут наши таночки — зароют ваши ямочки…” Ну и так далее. В каждой листовке был непременный призыв сдаваться доблестной германской армии с приложением пропуска в плен с надписью: “Штык в землю!”.
Наши бойцы — не раз это видел — с иронией относились к таким призывам, но политруки и особисты с особым рвением следили за тем, чтобы фашистскую “стряпню” не поднимали и не читали. А уж “за хранение” (хотя бы просто на табачную закрутку) бедолаге бойцу вполне серьезно грозил чуть ли не трибунал. Я, мальчишка, забавы ради собрал тoгдa едва ли не полный комплект этих разноцветных “шедевров”. Уже после войны кто-то благоразумный посоветовал мне уничтожить коллекцию, а то пришьют Бог весть что…
После разгрома немцев под Москвой, уже много лет спустя, мне довелось прочитать письмо на родину, посланное одним из немецких офицеров группы армий “Центр”. Он писал откуда-то из-под Солнечногорска, забавно исказив, почти до неузнаваемости, это географическое название: “Теперь я совсем уже не тот ваш восторженный Зигфрид. Хотя по-прежнему верю, что мы смогли бы победить Россию. Но они, эти русские, сопротивляются так, что в последний их город войдет последний немецкий солдат. Вряд ли это буду я…”.
Думается, что это писал один из тех, кто проходил через мой Дорогобуж, а уж через Смоленск наверняка. Кстати, в моей записной книжке сохранились отрывки из попавших ко мне разными путями неотправленных писем фронтовых немецких солдат. Вот один из них: “Германия. Амберг… Дорогая Уши! (уменьшительное от Урсулы). Мы сейчас с нашим быстроногим Хайнцем (тогдашняя солдатская кличка везунчика Гудериана) уже под Тулой. Наверное, много слышишь о нас. Но все это — кровь и дерьмо. Нам уж не выбраться из этой России… 1941, дек. 7”.
Или вот еще. В какую-то тихую баварскую деревушку пишет некий Дитер Крюгер: “Милая Магда и дети! Здесь чертовски жарко. Во всех смыслах. Только что захватили Смоленск, но на какой-то переправе снова завязли в боях. Весь Днепр здесь завален машинами и трупами, а русские все равно держатся. (“Русские” будут держаться еще целых два месяца! — Авт.). Все смешалось — даже вода красная…Очень уж мы вначале рванули, а теперь вот боком выходит. Если не вернусь, а скорей всего так и будет, то знай: не надо было нам сюда лезть, эти иваны, поверь мне, никому не мешали… Особенно нежно поцелуй маленькую Гретхен…”.
А вот кусочек письма, которое осталось у меня, что называется, в оригинале, и это имело свое продолжение. “Лейпциг — Лёсниг… Уважаемая фрау Мацур! Вам пишет Роланд Крафт… Вчера на рассвете нас атаковали русские танки. Было ужасно, и в этом бою погиб ваш муж, фельдфебель Отто Мацур. Очень вам сочувствую: мы так с ним дружили! Будь оно все проклято — все мы на очереди. Ваш оберефрейтор Р. К. На реке Дон. 24/I-43”.
И получилось так, что в конце 1960-х годов, будучи в долгосрочной командировке в ГДР, именно в Лейпциге, я после долгих колебаний решил отыскать эту “фрау Мацур” и, если кто жив из семейства, передать сохранившееся письмо. Отыскал домик в Лёсниге (это окраинный район Лейпцига)… Пожилая женщина рыдала у меня на плече, ну совсем как обыкновенная русская баба… Потом листала семейный альбом и всё рассказывала о своей жизни. Рядом сидела и смотрела на меня во все глаза ее дочь Регина… А мне было больно и горько: ну какая же сила могла забросить этого, по всем признакам мирного, уютного бюргера на берег совсем не нужной ему русской реки?!
Особенно основательно “асы Геринга” утюжили нашу Старую Смоленскую дорогу. Когда в октябре 1941-го мы пытались уйти на восток, то вокруг нас все гремело и полыхало, пока мы не встретились с немцами, завершившими Вяземское окружение. Возвращаясь в Дорогобуж, мы уже при свете дня увидели страшные результаты бомбежек и танковых “проходов”. Меня, мальчишку, почему-то особенно поражали раздавленные гусеницами каски наших бойцов: они напоминали разложенные на дороге цветы с железными лепестками. Возле взорванного моста через приток Днепра Осьму валялись пущенные под откос командирские “эмки” и ЗИСы — его почему-то взорвали еще до прохода войск. И повсюду трупы в гимнастерках. Все без сапог: сапоги с убитых снимали всегда, потому что живым они были нужнее…
С потоплением подлодки "Курск" драма в Баренцевом море не заканчивается. Бесстрашный капитан бросается в погоню за обидчиками нашей морской державы...
Роман Николая Переяслова «Тень „Курска“, или Правды не узнает никто», конечно же, вызовет споры. Да и как иначе, если всё наше общество ведёт сегодня своё независимое расследование причин, вызвавших гибель современного подводного крейсера! Предлагает свою версию случившегося и Н. Переяслов. Однако, как бы убедительно ни выглядело всё изображенное им, необходимо всё-таки помнить, что это — только роман, т. е. художественное произведение с выдуманными героями и смоделированными ситуациями. Поэтому не стоит его рассматривать как доказательство того, что всё было именно так, а не иначе...
Один из самых лживых мифов, оставленных в наследие стране официозной пропагандой последнего десятилетия XX века, - это миф о бескровном и мирном характере ликвидации СССР. Миф этот, удобный для некоторых политиков той эпохи, не выдерживает элементарной проверки фактами. Тем не менее, есть опасность его закрепления в общественном сознании как самоочевидной истины. А это значит, что поругана и забыта будет кровь сотен тысяч людей, своими страданиями оплативших распад Союза. Желание противостоять такому забвению и стало для автора, которому довелось побывать не в одной `горячей точке`, едва ли не главным побудительным мотивом к написанию этой книги.
Владимир ПОПОВ - На углу Краловских Виноградов и Банного переулкаДмитрий ВОЛОДИХИН - Кризис как надежда на очищениеКсения МЯЛО - Всего 20 лет — уже 20 лет Александр СЕВАСТЬЯНОВ - РасчленителиАльберт УСТИНОВ - О простом советском человеке...
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Сборник рассказов о посмертии, Суде и оптимизме. Герои историй – наши современники, необычные обитатели нынешней странной эпохи. Одна черта объединяет их: умение сделать выбор.
Вторая половина ХХ века. Главный герой – один… в трёх лицах, и каждую свою жизнь он безуспешно пытается прожить заново. Текст писан мазками, местами веет от импрессионизма живописным духом. Язык не прост, но лёгок, эстетичен, местами поэтичен. Недетская книга. Редкие пикантные сцены далеки от пошлости, вытекают из сюжета. В книге есть всё, что вызывает интерес у современного читателя. Далёкое от избитых литературных маршрутов путешествие по страницам этой нетривиальной книги увлекает разнообразием сюжетных линий, озадачивает неожиданными поворотами событий, не оставляет равнодушным к судьбам героев и заставляет задуматься о жизни.
Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.
Первая часть из серии "Упадальщики". Большое сюрреалистическое приключение главной героини подано в гротескной форме, однако не лишено подлинного драматизма. История начинается с трагического периода, когда Ромуальде пришлось распрощаться с собственными иллюзиями. В это же время она потеряла единственного дорогого ей человека. «За каждым чудом может скрываться чья-то любовь», – говорил её отец. Познавшей чудо Ромуальде предстояло найти любовь. Содержит нецензурную брань.
20 июня на главной сцене Литературного фестиваля на Красной площади были объявлены семь лауреатов премии «Лицей». В книгу включены тексты победителей — прозаиков Катерины Кожевиной, Ислама Ханипаева, Екатерины Макаровой, Таши Соколовой и поэтов Ивана Купреянова, Михаила Бордуновского, Сорина Брута. Тексты произведений печатаются в авторской редакции. Используется нецензурная брань.