Наш Современник, 2003 № 02 - [9]

Сейчас все понимают, все чувствуют, все ждут от России всплеска мессианства. А ведь наиболее ярко мессианская роль России и проявилась во время войны! Через военные фильмы видно: небывалый, непобедимый взлет народного духа – он ведь не только извне чем-то пробуждается, какой-то крайней необходимостью, смертельной опасностью для страны. Он еще и куется в себе самом каждым отдельным человеком.

В пятисерийном телевизионном фильме “Отряд специального назначе-ния” рассказывается о судьбе партизанского отряда под командованием Д. Н. Медведева и о судьбе Героя Советского Союза, разведчика Николая Ивановича Кузнецова. И вот разворачивается одна из героических страниц русского Сопротивления: Николай Кузнецов, роль которого довелось мне играть, и его боевые побратимы — Иван Калинин, Николай Струтинский, осуществ­ляют в Ровно акт возмездия над подручным кровавого палача Коха – над Даргелем.

Во время этой дерзкой акции Кузнецов был ранен в предплечье осколком собственной гранаты. И когда врачи готовились к операции в партизанском лазарете, они вдруг услышали от раненого Кузнецова: “Обезболивать не надо. Режьте так!” Врач, как и положено, увещевает Кузнецова – к чему, дескать, эти капризы, ведь будет слишком больно. И что им отвечает мой герой? “Это не капризы, доктор. Каждый человек делает свой характер сам ”.

В наше время тоже каждый человек делает свой характер – сам. Каждый по-своему. Сумма отдельных характеров – это и есть народ, в более сильном, героическом своем состоянии или в угнетенном, ослабленном, подавленном, безвольном. Последнее, депрессивное, состояние долгим у русского народа не бывает, оно не в духе русского характера и потому быстро сменяется взлетом. Вопрос – каким…

Думаю, что мечтать о разумной, размеренной сдержанности нам бесполезно. Почему и классики наши все об этом пишут – о бесшабашности, о безалаберности русской и о вечном покаянии потом? Значит, так было и в прошлом, и в позапрошлом веке…

Я считаю, что это нормально. Ну что делать? Правильно сказал Тютчев: “Умом Россию не понять, аршином общим не измерить…” Верить в нее надо. Верить – и все… Верю в наших людей, верю в провинцию. Там способны перемолотить самые чудовищные вещи! Пережуют и выплюнут… Я — человек из провинции, и думаю, что оттуда-то все и пойдет: зреют там новые Минины и Пожарские, которые защитят Родину…

А играть Кузнецова – это большая ответственность. Еще в октябре 1947 года Б. Барнет на Киевской киностудии имени Довженко создал о нем картину “Подвиг разведчика”, главную роль там исполнил П. Кадочников. Позже на Свердловской киностудии режиссер В. Георгиев по сценарию А. Гребнева и А. Лукина снял двухсерийный фильм “Сильные духом”. Роль Кузнецова тогда играл Г. Цилинский… Невероятно трудно было передать внутренний мир такой сложнейшей личности. Тут мне помогали слова известного советского разведчика Абеля: “ Разведка – это не приключенчество, не какое-либо трюкачество… а прежде всего кропотливый и тяжелый труд, требующий больших усилий, напряжения, упорства, выдержки, воли, серьезных знаний, большого мастерства и терпения ”. Прекрасные слова! Именно с их помощью я и стал искать ключик к пониманию образа, к пониманию самой деятельности Кузнецова.

Сериал отразил события, которые происходили с мая 1942 года в Москве, Ровно, Львове и на Волыни, то есть с момента создания отряда “Победители” и до гибели Николая Кузнецова. Вот опять философия героической гибели – да, самих “Победителей” уже нет. Зато есть – Победа! Великая. Общая. Сложившие голову за Родину, погибшие наши, они – Победители! Это – “смертию смерть поправ”.

Снимал фильм режиссер Георгий Кузнецов. И в ходе съемок фильм набирал объем, включалось то, чего не было первоначально в сценарии Е. Володарского и В.Акимова. Открывались для нас постепенно новые исторические подробности. Например то, что Николай Кузнецов был невольным свидетелем массовых расстрелов, которые чинили гитлеровцы в Ровно. Тут мы призадумались: ну как можно не сказать об этом в фильме? Представьте только, какие чувства одолевали разведчика Кузнецова в те минуты. Он же после этого шел по жизни уже напропалую, как идут люди, пережившие собственную смерть: она для них самих просто перестает существовать. И он мстил, бесстрашно, холодно, неутомимо мстил – за каждого расстрелянного русского, за каждую жизнь, отнятую у нашего народа. Знал, что это кончится только его собственной смертью – и истреблял захватчиков до упора, до конца. И вот победу, добытую такими, как Кузнецов, наша страна выпустила из рук…

Да, фронтовики сделали свое дело. И после войны сказали себе: мы победили, мы сбросили автоматы, мы сняли шинели – теперь настала пора отдохнуть. Оказалось – нельзя расслабляться, нельзя терять бдительность. Нас поймали на этой расслабленности – и теперь мы получаем удары в спину. Я против милитаризма, против диктатуры, но я за то, чтобы мы все-таки не снимали шинели – не посыпали их нафталином. Нельзя этого делать. Стараться надо защитить мир от тьмы. Тьма наступает на нас, когда мы расслабляемся. И вот теперь мы безвольной толпой идем на заклание всем народом. Как овцы идем. Потому что страха не ведаем. Как будто не понимаем, что вымираем, становимся рабами международного капитала – рабами этих ястребов. Оглянуться не успели, как подмяла нас диктатура международного капитала.