Наш Современник, 2002 № 09 - [2]

В том давнем 1977 году речь шла о статье Вадима Кожинова “Современная жизнь традиций. Размышления об абхазской литературе”, напечатанной в 4-м номере журнала “Дружба народов”. Это блиста­тель­ный, ослепительный портрет народа в историко-литературном воплощении. Статья по насыщенности фактами, идеями, оценками соизмерима с монографией, и она не утратила своей ценности четверть века спустя. Но даже не это ее главное достоинство. Поражает удиви­тельное проникновение в то, что составляет основу национального характера абхазов, их неповторимый облик. Кожинов открыл абхазам их самих, увидев проницательными и любящими глазами то, что сами они, впитав с молоком матери, не сознавали во всей глубине и объеме. Перечитав теперь статью заново, я поймала себя на том, что думала и писала об Абхазии словами Кожинова, что это он открыл мне Абхазию, абхазов, их удивительную способность к самоиронии, сплав “предельной сдержанности и полной открытости”, нравственную основу с ее самобытным и глубоким понятием о чести “аламыс”, словом, то, что называется одним словом “апсуара” — “абхазскость”.

Нельзя не упомянуть еще одно размышление из “Современной жизни традиций”, и в этом тоже он, Кожинов, явил себя как блестящий полемист и фрондер. В своей статье он виртуозно обращается к версии модного в то время этнографа Г. Ф. Турчанинова о существовании древней абхазской письменности, которая могла быть “двигателем и соучаст­ником” древнейшего в мире финикийского письма. Не берусь судить о научной обоснованности гипотезы. То область историков, лингвистов. Тут важней контекст, в котором обращается к ней Кожинов, в том, как отозвалось его слово. В те напряженные времена абхазов невероятно ободрил постулат о том, что письменность, созданная их пращурами, могла послужить составляющей в создании греческого, а затем и славян­ского, русского алфавита, что она вернулась им кириллицей, на которой пишут их писатели. В их подсознании укреплялась линия: абхазы — русские — православные, и это становилось не случайным сближением.

Вполне возможно, что взрыв страстей конца 70-х годов просто совпал по времени с выходом статьи Кожинова. Но вероятнее, — и абхазы, особенно представители интеллигенции, подтвердят это, — совпадение было не случай­ным. Кожинов взрыв этот предчувствовал и, как мне думается, стремился дать абхазскому народу аргументы, помогающие ему отстаивать свое националь­ное равноправие . Итог того времени: 27 июня 1978 года, после очередных крупных волнений, Шеварднадзе — по требованию Москвы — вынужден был признать в речи на пленуме ЦК КП Грузии: “Прямо надо сказать, что в прошлом, известном нам периоде, в отношении абхазского народа проводилась политика, которую практически следует назвать как шовинистическая”.

Незадолго до смерти Кожинова мы говорили с ним о современной русской литературе о Кавказе. “Удивительно, но закономерно, — сказал Вадим Валерианович, — что подчас именно русские литераторы тоньше и глубже проникают в суть истории кавказцев, их менталитет, психологию”. Он выстраивал эту линию от Бестужева-Марлинского, Пушкина, Лермонтова, Толстого. То, что русским литераторам удается подчас проникнуть в Кавказ и кавказство глубже, чем самим его жителям, для кавказцев вовсе не обидно: лицом к лицу, как известно, лица не увидать. Так вот, то, что Кожинов говорил о подлинных русских писателях, в полной мере относится к нему самому.

Кожинова знали и любили в Абхазии. Он тоже очень любил эту удиви­тельную страну, часто бывал там. Имя Кожинова, я тому свидетель, стало символом борьбы абхазов за национальное самоутверждение. В 1977 году его дом был засыпан письмами из Абхазии. Его благодарили читатели, литераторы, представители творческой интеллигенции.

Ниже представлены фрагменты некоторых писем, предварить которые я хочу телеграммой Президента Абхазии В. Ардзинба и откликами на кончину В. Кожинова в газете “Эхо Абхазии”.

Татьяна Шутова

 

 

*   *   *

Глубоко скорбим о кончине замечательного русского ученого, общест­венного деятеля, мыслителя Вадима Валериановича Кожинова.

Человек выдающихся дарований, Вадим Валерианович внес вклад в самые различные сферы гуманитарной мысли. Его труды в области литературо­ведения являют пример глубокого и тонкого анализа, исторические изыскания открыли тайны великих трагедий 20-го столетия.

Вадим Валерианович был большим другом Абхазии. Мы никогда не забудем его эмоциональных выступлений в защиту нашего народа, его искреннего желания видеть Абхазию свободной и процветающей.

Имя Вадима Валериановича Кожинова навсегда останется в наших сердцах и нашей памяти.

Выражаем глубокое соболезнование родным и близким покойного.

 

Президент Республики Абхазия

В. Ардзинба

 

Слово о нашем друге

Не стало Вадима Кожинова. Мне трудно об этом говорить, трудно в это поверить. Мы были в тесной дружбе около сорока лет, дружили семьями. В опубликованной им в 1980 г. статье “Николай Рубцов среди московских поэтов” он сам рассказывает о нашем знакомстве, о нашей первой встрече в 1964 г. Тогда я учился в Московском литературном институте. А позже, во время прохождения мною курса аспирантуры в Институте мировой литературы, где Вадим Валерианович работал, мы стали общаться еще чаще. В этом научном центре он сблизился со многими молодыми абхазскими учеными-аспирантами. К их числу относятся В. Цвинария, А. Аншба, Б. Гургулиа, В. Агрба, В. Бигвава, Т. Джопуа, В. Авидзба, З. Аджапуа, В. Когониа, Д. Адлейба, А. Ладария, Ц. Габния, Е. Кобахия и др.