Наш общий друг. Том 2 - [119]

— Я слышал об этом злодеянии, — сказал Брэдли, не в силах унять дрожь в губах, — но не знал, чем оно кончилось.

— Где вы были, — понизив голос, сказал мальчик и сделал шаг вперед, — где вы были, когда это произошло? Нет! Стойте! Я ни о чем не спрашиваю. Не отвечайте на мой вопрос. Если вы заставите меня выслушать свое признание, мистер Хэдстон, я не умолчу ни об одном вашем слове. Подумайте! Остерегитесь! Я все выдам, я выдам вас! Да! Выдам!

Тяжко было несчастному выслушать это отречение. Предельное, полное одиночество наложило на него свою тень.

— Говорить надо мне, а вы молчите, — продолжал юноша. — Если вы скажете хоть слово, это вас погубит. Я покажу вам ваше себялюбие, мистер Хэдстон, — ваше безудержное, неукротимое себялюбие, чтобы вы поняли, почему я не хочу и не могу больше иметь с вами дело.

Брэдли взглянул на Чарли Хэксема так, будто это был школьник, который отвечал урок, давно знакомый и смертельно надоевший учителю. Но что он мог сказать теперь своему бывшему ученику?

— Если вы причастны… я не уточняю меры вашей причастности… к этому убийству, — продолжал юноша. — Если вам известно о нем… что бы то ни было… Если известно, кто его совершил… на большее я не намекаю… вы причинили мне такой вред, которого простить нельзя. Мы с вами вместе были у него в Тэмпле, где я высказал ему свое мнение о нем и под свою ответственность высказался и о вас. Мы с вами вместе следили за ним, вместе надеялись, что моя сестра опомнится и оставит его. Мы действовали заодно, и я всячески способствовал вашему намерению жениться на моей сестре. И теперь, преследуя свои цели, вы навлекли на меня подозрение? Такова-то ваша благодарность мне, мистер Хэдстон?

Брэдли сидел, глядя прямо перед собой, в пустоту. Как только Хэксем умолкал, он обращал к нему взгляд, точно понукая его поскорее ответить урок, и дело с концом. И как только юноша снова начинал говорить, лицо Брэдли снова превращалось в застывшую маску.

— Я буду с вами откровенен, мистер Хэдстон, — продолжал Чарли Хэксем, угрожающе мотнув головой. — Сейчас не время притворяться, будто я не знаю того, что знаю… кроме некоторых обстоятельств, о которых вам лучше молчать. Так вот, слушайте! Если вы были хорошим учителем, я был хорошим учеником. Такой ученик делал вам честь и, завоевывая доброе имя себе, в той же мере завоевывал его и своему учителю. Так вот, поскольку мы ни в чем не уступаем друг другу, я хочу показать, как вы меня отблагодарили за мое содействие вам во всем, что касалось сестры. Вы скомпрометировали меня, так как нас видели вместе, когда мы сталкивались с этим мистером Юджином Рэйберном. Вот ваша благодарность. Если мое доброе имя и мое решение прекратить с вами всякую связь помогут мне выпутаться, вашей заслуги тут не будет, мистер Хэдстон, я припишу ее только себе. Вы моей признательности не заслужите.

Юноша замолчал, и Брэдли снова перевел на него взгляд.

— Не думайте, мистер Хэдстон, что это все. Я выскажусь до конца, а каков будет конец, вы уже слышали. Мое прошлое вам известно. Вы знаете, что у меня было немало помех в жизни. Вы слышали мои рассказы об отце, о доме, который, к сожалению, был не таким почтенным, как мне бы хотелось. Я, если можно так выразиться, вырвался из него, мой отец умер, и, казалось бы, после его смерти путь к благопристойной жизни был открыт передо мной. Так нет! Тут на моем пути становится сестра!

Он говорил заносчиво, и краска не заливала ему щек, как будто память о прошлом ничего для него не значила. И удивляться тут нечему, потому что сердце у этого юноши были черствое, пустое. Что может увидеть эгоист и в прошлом и в настоящем, кроме своего эгоизма?

— Я много бы дал, мистер Хэдстон, чтобы вы и в глаза не видели моей сестры. Но ваше знакомство состоялось, и сожалеть об этом бесполезно. Я делился с вами своими мыслями о ней. Я описывал вам ее характер, рассказывал, какие нелепые доводы она выставляла против моего стремления выбиться в люди вместе с ней. Вы влюбились в мою сестру, и я всячески поощрял вас в этом. Но склонить ее на свою сторону нам не удалось, и мы столкнулись с этим Рэйберном. Так что же вы сделали теперь? Вы только подтвердили, что моя сестра была права, невзлюбив вас с первой встречи, а я не прав! Зачем вы это сделали? Почему? Потому что всему виной ваш эгоизм, мистер Хэдстон! Потому что, отдаваясь своим страстям, вы думали только о собственном благе, а меня у вас и в мыслях не было!

Непоколебимая, холодная убежденность, с которой юноша занял эту позицию, могла родиться только в натуре, страдающей тем же самым пороком.

— Удивительно, как складывается моя жизнь! — продолжал он сквозь слезы. — Сколько я ни стараюсь выбиться в люди, на каждом шагу какая-нибудь помеха, хотя винить самого себя мне не в чем! Мало того, что было, — теперь на мое доброе имя ляжет тень из-за сестры, которая наверняка будет замешана в эту историю, если мои подозрения правильны. И чем хуже все для вас сложится, тем труднее мне будет добиться, чтобы мое имя не связывали с вашим.

Утерев глаза и тяжело вздохнув над своими злоключениями, он повернулся и пошел к двери.