Наш маленький секрет - [5]

За разговорами работа продвигается. Уже через час-другой и поленница сложена, и в избу дрова занесены.

— Пора бы нам пообедать, — говорит дед, усаживаясь у печки на свежеспиленный чурак, который занес в избу. Ты-то как — оголодала, поди?

— Я бы сейчас слона проглотила, — отвечает внучка.

— Я тоже… Аппетит мы нагуляли с тобой отчаянный, — продолжает дед, а сам уже поставил кастрюльку на печку с оставшейся от ужина едой. Соня подняла с полу судок с остатками бабкиного пирога: дед вчера поставил его под полати, потому что там, «как в холодильнике».

Сама себе удивляется Соня. Разве ела бы она дома макароны с тушенкой, да еще зажаренные с луком? Да никогда. А сало с чесноком? А тут все ей кажется вкусным. Дед догадывается, о чем думает Соня, смотрит на нее, улыбается в усы:

— Поработаешь до поту, так и поешь в охоту, — говорит, и непонятно: Сони касаются его слова или о себе бает.

Дед убирает грязные тарелки, наливает горячий чай. Соня завороженно смотрит на кружащийся над кружкой пар. Двери избушки открыты, и проникающий холодный воздух колеблет столбик тянущегося вверх пара: то его прибивает к столу, то он выпрямляется, то вдруг завихрится причудливой спиралью. При ярком дневном освещении Соня рассматривает избу: у самого входа на вбитых гвоздях висит теплая одежда, в углу белый маскхалат; над печкой полочкой приделана металлическая сетка, на которой лежат меховые рукавицы, спички. Там ночью сушились ее и дедовы валенки. У стола сделана полка для посуды, на этой полке хранится сахар, чай, баночка с растворимым кофе, соль и прочая мелочь. Соне вдруг пришло в голову, что попади в избушку бабушка, она бы навела порядок и на полке, и на вешалах, и вообще в избе. Пожалуй, заставила бы деда побелить стены известкой и вымыть пол.

— Хорошо у тебя в избушке, — говорит она деду, — только бабушке не очень понравилось бы.

— Уж она бы заставила меня углы мести. Ей занавесочки, рюшечки подавай. Тут свой порядок: мне главное, чтобы изба была теплой, чтобы не протекала крыша, чтобы можно было обогреться после охоты, рыбалки, обсушиться, а занавесочки-рюшечки — это лишнее, — сказал дед, и как бы в свое оправдание произнес: — Вот и сегодня — нужно крышу починить, угол законопатить, да верхние венцы скобами скрепить. У каждой избушки свои поскрипушки, так вот.

— Успеем сегодня? Нам же еще домой добираться, — усомнилась Соня.

— Делов-то там на полчаса. Только вот помощь мне нужна — подавать скобы, инструмент, подержать рубероид… А поезд вечером. Машинист знает, что нужно остановиться. Олег Иванович мужик надежный.

Приставив к стене самодельную лестницу, дед проворчал:

— Ненадежная, нужно будет весной новую сделать.

Поднялся он почти на самый верх лестницы, счистил снег с угла, Соня подала скобы, молоток, дед скрепил венцы, подконопатил ветошью образовавшуюся щель, потом Соня подала кусок рубероида, вырезанный дедом на земле.

— Все, Соня, дальше я уже справлюсь один. Собирай со стола, упаковывай свои вещи в рюкзак. Я закончу с рубероидом, вымою посуду и будем двигаться к железке…

— Я сама вымою, — сказала твердо Соня.

— Тогда возьми большую миску под полатями. Горячая вода в чайнике.

Уже заканчивала мыть посуду Соня, когда услышала какой-то треск и шлепок. Выскочила она на улицу и увидела лежащего деда, а рядом сломанную лестницу.

— Я же говорил, что она ненадежная, — простонал дед, — не было печали, так черти накачали…

— Что с тобой? — перепугалась Соня.

— Да ничего, сейчас встану… — и застонал, хоть и тихо, чтобы не напугать внучку, но Соня сразу своим детским умом смекнула, что случилось неладное.

— Дед, у тебя нога вывернулась, — испуганно промолвила Соня.

— Я уже сам вижу, что плохо дело, — как можно спокойнее сказал он, а сам холодным потом покрылся, да не от боли, а от мысли о том, как сейчас Соня, его маленькая внучка, с ним, большущим мужиком, будет управляться.

— Что делать будем? — так же спокойно спросила Соня.

— Сперва мне нужно в избушку заползти, потом будем думать. Подкинь дров в печку, но дрова на улице бери — в избе еще понадобятся.

Пока Соня выполняла поручение деда, он попытался ползти, но каждое движение вызывало невыносимую боль. Он хотел подтянуться руками, но не за что было ухватиться.

— Соня, возьми ту палку, что наклонена на стенку, и подойди ко мне. Так, воткни острым концом в землю. Так, правильно, наклони палку в мою сторону и держи изо всех сил, а я подтянусь.

Схватил он палку рукой, потянул на себя, сдвинулся с места, боль снова пронзила все тело. Но он не вскрикнул, не застонал, а напротив — улыбнулся Соне:

— Ничего, прорвемся! Переставляй палку чуть дальше. Так, правильно. Держи.

И он снова подтянулся на полметра. И снова боль, да такая, что терпеть, казалось, невозможно, но он снова промолчал, стиснув зубы, лишь сказал спокойным голосом:

— Переставляй дальше.

Несколько раз передвигала палку Соня. Все ближе порог, но силы закончились. Почувствовал дед Матвей, что мутится рассудок. Плывет над ним заснеженная сосна, небо, плывут облака…

— Дед, дед! — услышал он крик Сони. — Что с тобой?

И он понял, что терял сознание. «Нельзя так. Напугаю девчушку до смерти».