Наш добрый друг - [27]

Самохин сразу угадал намерение врага и решил его во что бы то ни стало перехитрить. Пусть сочтет, что нас много и мы очень сильны, пусть вообразит, что мы получили подкрепление.

Лейтенант приказал Шике Маргулису и Профессору перетаскивать пулемет с места на место, перемещаться с ним то в один угол траншеи, то в другой. То же самое делал старшина с противотанковым ружьем, Васо Доладзе – с ручным пулеметом. И в самом деле, со стороны могло показаться, что в траншее стоит не горсточка смертельно уставших, израненных бойцов, а чуть ли не батальон.

Это сбило с толку наступающих немцев, и они вскоре, после первого броска, залегли, а затем откатились к своему исходному рубежу.

Мучил голод, особенно томила жажда. Но старались крепиться, не падать духом. Каждый понимал отлично, что в таких случаях на помощь может прийти острая шутка, веселый смех. И циркач подошел к притихшему и окончательно приунывшему старшине Михасю Зинкевичу, с трудом терпевшему адскую боль от ран:

– Ай, Михась, Михась. Нам, брат, куда веселее было, когда ты нам каждую ночь приволакивал термосок горячего борща или супа, да еще по сто грамм наркомовских…

– Что правда, то правда, – поддержал Васо Доладзе и кивнул в ту сторону, где торчал развороченный «тигр» и едко чадил, отравляя воздух. – За свою работенку ты заслужил целый бурдюк вина да на закуску хороший шашлычок с луком.

– Ого, чего захотел! – Вмешался дядя Леонтий, сидевший на ящике из-под гранат и перематывавший промокшую насквозь портянку, – не помешал бы теперь икотелок простой овсянки.

– Хотя бы пару глотков водички, мои дорогие, мои хорошие синьоры! – вставил ослабевшим голосом" обычно неунывающий Профессор. – Полжизни за кружечку воды отдал бы!

– Еще немного потерпеть надо! – сказал Шика, обратившись к Дрозду. – Как там у вас на Украине говорят: терпи, козаче, отаманом будеш.

– Воду скоро притащат. Вот немного поутихнет… Слыхали, как слева и справа гудит? И откуда у фашиста такая сила? Держится, гадина, и холера его не берет…

– Ничего, скоро выдохнется и издохнет, как падла, – промолвил дядя Леонтий. – Патронов да гранат подкинули бы, а то вот маловато осталось…

– Это, конечно, – сказал задумчиво Профессор, – но без воды ведь пропасть можно. Как же без воды? И попить бы и помыться немного. На себя уже мы не похожи. Как черти.

– Да, трудно без воды. Все во рту пересохло.

– Ну, а когда на тебя прут танки, как вон тот «тигр», это что же – легче? – добавил Шика Маргулис, облизывая пересохшие от жажды губы…

– Хоть бы доктор или фельдшер прорвался к нам. Раны перевязать… – после долгой паузы сказал Профессор.

– Да, это дело! – отозвался Самохин. – Тебя, Филькин, и старшину надо срочно эвакуировать в тыл. Вам трудно, что и говорить!

– А с кем ты останешься? – сердито возразил старшина. – Пока не прибудет подкрепление, я никуда не уйду, а Филькин и другие пусть сами решают.

– Думаешь, не понимаю, Михась, как ты мучаешься?

– А я прошу не оплакивать меня, кое-как смогу еще подержаться… – негромко произнес Михась. – Прошу меня не оплакивать и не списывать преждевременно с корабля. Никуда, сказано, не уйду теперь. Что ж ты думаешь, фриц меня окончательно выбил из седла? Не уйду, пока сполна не отомщу гадам! Ты не знаешь, фашисты в Минске расстреляли мою семью. И стариков не пощадили, и малышей, и вообще полгорода уничтожили дотла, сожгли, взорвали. Забыл уже, на той неделе я читал тебе письмо из дому – партизаны случайно передали. В душе все кипит. Не умру, пока не отомщу гадам!

– Это все понятно, товарищ старшина, – вмешался Шика Маргулис, – а у меня, думаешь, сердце не разрывается от горя и боли? Моя маманя и две сестренки не успели выбраться из горящего Киева, и фашисты их и тысячи таких, как они, расстреляли в Бабьем Яре… У каждого из нас свой особый счет с палачами. Но что поделаешь, брат? Прав Самохин. Тебя и Профессора давно надо бы отправить в тыл, в медсанбат на ремонт.

– А тебя, Шика, а дядю Леонтия и самого Самохина? – скривился от боли старшина. – Вам легко? Все вы ранены. Но что поделаешь, пока подмога не подойдет, пока не будет приказа, разве мы имеем право оставлять траншею?

– Оно-то, конечно, так… – глубокомысленно вставил Леонтий, но так и не успел закончить свою мысль: раздался пронзительный рев бомбардировщиков. Они появились из-за леса, тяжело груженные, исподволь снижаясь над полем боя.

– Воздух!… – пронеслось по траншее.

Мы прижались к стенкам траншеи и, задрав головы, следили за приближением воющих машин, на всякий случай повернули к небу пулеметы и противотанковые ружья, хоть мало верили, что этим оружием сможем отогнать стервятников.

– Ну вот, чертовы фрицы! – сказал Васо. – Танками и психическими атаками не сломили, так бомбардировщиками решили доконать.

Из всей армады самолетов, появившихся над огромным полем боя, только три повернули в нашу сторону, стали снижаться, остальные полетели дальше.

Мы пристально следили за машинами, приготовившись к стрельбе, и в этот момент послышались бешеный визг и свист бомб. Мощные взрывы сотрясали землю, и высокие пыльные смерчи поднимались неподалеку от нас, словно нефтяные фонтаны.