Наш человек в Киеве - [67]

Меня удивили совсем не сервильные интонации этого репортажа. Похоже, местные власти за два года после переворота так и не прогнулись перед киевскими неонацистами — по крайней мере, местное телевидение явно устояло. В Киеве такой репортаж был уже невозможен.

Новости на местных телеканалах закончились, начались шоу, и я полез в Сеть искать анонсы на завтра. На одесских форумах обнаружилось огромное количество информации на этот счет, причем исключительно на русском языке, и я снова удивился, насколько независимо здесь себя чувствовали люди.

«Завтра все идем к 14.00 на Куликово поле! Форма одежды — парадная. С собой цветы и ненависть к нацистам!» — прочитал я заглавный топик на одном из самых популярных форумов Одессы. К нему прилагались тысячи постов в поддержку и лишь два-три с осуждением, по-видимому, от имени местных националистов.

«Вы должны помнить, что Одесса — это украинская земля! Здесь хозяин — украинец, не надо тут сепарские настроения разжигать!», — потребовал один из оппонентов местной публики.

Самым популярным оказался лаконичный ответ от местного преподавателя истории:

«Напомню вам, уважаемый, что город Одесса, как военно-морской порт на Чёрном море, основан Российской империей в 1794 году на месте татаро-турецкого поселения Хаджибей (известного с XV века и отошедшего к России в 1791 году); переименован в Одессу (от античного города Одессос) в 1795 году. К концу XIX века Одесса превратилась в четвёртый по величине город и второй по грузообороту порт Российской империи. Таким образом, никаким хозяином украинец в Одессе быть не может. Хозяева здесь — русские люди. Но украинцам мы тоже рады, если они не нападают на нас, не убивают и не калечат».

Глава двадцать первая

Я не слишком удачно выбрал себе гостиницу, когда наугад заказывал ее еще в Киеве. «Готель Центральный», расположенный рядом со знаменитой Дерибасовской улицей, оказался, во-первых, старым неказистым зданием с раздолбанными окнами и дверями. А во-вторых, от него до Куликова поля, где должны были произойти основные события, мне предстояло идти пешком километра три-четыре.

Вечером я не разглядел, как следует, свой номер, а вот утром он предстал передо мной во всем своем «великолепии». Особенно потрясала дверь — ее ломали, прижигали и дырявили столько раз, что вообще непонятно было, на чем и как она держится. Для того, чтобы выбить, не нужно было пинать ее ногой или стучать кулаком — у меня вообще получилось это случайно, когда я, выходя, слегка хлопнул по ней ладонью, проверяя, как она закрылась. Дверь беззвучно, как раненый снайпер, завалилась внутрь вместе с петлями, и потом я долго выслушивал возмущенные претензии дежурной по этажу за свою вопиющую неаккуратность и еще с полчаса наблюдал за работой местного завхоза.

— Запирайте номер впредь аккуратнее, будьте так добры, — сердито хмуря седые брови, сказал мне завхоз на прощание, привинтив эту же самую дверь на те же самые петли в те же самые крепежные отверстия.

Я не рискнул оставить свои вещи за такой ненадежной преградой и выпросил у дежурной по этажу место в камере хранения, куда поместил дорожную сумку с ноутбуком, выносным микрофоном и прочей техникой.

Затем я вышел на улицу, в душную, совершенно летнюю уже жару, и сразу возле отеля наткнулся на первый полицейский патруль. Полицейские, несмотря на жару, были в полной боевой выкладке — поверх темно-синей формы на них были надеты бронежилеты, на локтях и коленях зафиксирована защита, на поясе — пистолеты, наручники и баллоны со слезогонкой.

Полицейские проверяли документы у всех прохожих, встав редкой, но внушительной цепью поперек бульвара. Я тут же сделал незаметный, как мне показалось, разворот, выруливая в обход кордона в переулок, но мой маневр заметил усатый капитан.

— Эй, ты, а ну, стой! Стой, тебе говорят! Стой, ты, мужик!

Все это ко мне, разумеется, совершенно не относилось, поэтому я спокойно шел к переулку до тех пор, пока капитан не оказался у меня на пути.

— Ты глухой, что ли?! — спросил он меня, выставив вперед левую руку. Она жестко уперлась мне в правое плечо. Я попробовал сбросить ее и протиснуться мимо, но он повторил заход с рукой, на этот раз уже не маскируя удар — он действительно ударил меня с левой в плечо, и я остановился.

— Документы предъявите, гражданин, — сказал он мне с плохо скрываемой ненавистью, окаменев квадратным лицом.

Его правая рука при этом легла на кобуру пистолета, а сам он внимательно следил за моими руками.

Я поднял свои руки, показав ему пустые ладони.

— Все в порядке, командир. Я просто турист. Капитан, ты не нервничай так. Я просто приехал в Одессу в гости.

Капитан неожиданно улыбнулся, убрал руку от моего плеча и уже гораздо спокойнее сказал:

— Турист, ага. Москаль, что ли? Говор тебя, извини, брат, выдает. Документы все равно придется показать, такой порядок.

Я сунул руку во внутренний карман и достал российский паспорт. Мне вдруг стало понятно, что этот документ удовлетворит одесского полицейского больше, чем приказ о награждении его Героем Украины или премией в сто долларов имени Степана Бандеры.

И правда, полицейский неспешно листал страницы моего паспорта с каким-то странным выражением на суровом лице. На прописке он задержался, потом внимательно изучил штамп военнообязанного, а потом с видимым сожалением захлопнул книжицу и вернул ее мне.