Нас ждет Севастополь - [46]

Как там чувствует себя Савелий? Неугомонный старик! Сидит, наверное, в нетопленом, разрушенном доме, дрожит и чертыхается. Ругаться-то он мастер. Всегда кого-нибудь ругал…

Стенные часы мелодично отбили два раза. Мария Васильевна посмотрела на них, отложила шитье и стала растапливать печь. Когда дрова разгорелись, она села поближе к огню и принялась чистить картофель.

Высыпав его в кастрюлю, Мария Васильевна пошла в кладовую и принесла мешочек с пшеном. Она отмерила стаканом нужное количество зерна и начала выбирать пинцетом соринки.

В кухню вошла, не постучавшись, соседка Людмила Власьевна, полная женщина с расплывшимися чертами лица, на котором раньше всего бросались в глаза накрашенные и толстые, словно ужаленные пчелами, губы. Мария Васильевна не любила ее, но вынуждена была терпеть, ибо Людмила Власьевна оказалась довольно оборотистой женщиной, у нее можно купить сахар, масло и другие дефицитные продукты. А Мария Васильевна по силе возможности старалась заготовить продукты для Гали и ее будущего ребенка и рассчитывала, что Людмила Власьевна поможет ей в этом.

Прикрыв за собой дверь и бросив любопытный взгляд в комнату, Людмила Власьевна нараспев произнесла:

— Здравствуй, соседушка.

— Здравствуй, — довольно сухо ответила Мария Васильевна, не отрываясь от дела.

Соседка опустилась на стул, по привычке вздохнув: «Ох, дела, дела грешные». Некоторое время она молчала, наблюдая, как ловко старушка орудует пинцетом. Но долго молчать эта женщина не могла. Мясистые ее губы сами начинали шевелиться и заставляли их обладательницу сначала беспокойно ерзать, а затем выпаливать со скоростью автомата обойму слов. На базаре ее так и звали — Людмила-автоматчик.

Так случилось и на этот раз. Заерзав на стуле, отчего тот заскрипел, она протараторила:

— Ох, какие ненадежные сейчас мужчины. Обманщиков развелось, как клопов в грязной квартире.

Мария Васильевна хоть и не любила соседку, но слушала с любопытством, удивляясь, как у нее быстро вылетают слова и как все события в ее изложении приобретают какой-то странный характер.

— Мужчины разные бывают, — обронила Мария Васильевна.

— Ох, и не говорите! — всплеснула полными руками Людмила Власьевна. — Уж такие есть преподлые… А все война! Война испортила мужчин. Не стало прежней деликатности.

Но Мария Васильевна не поддержала разговор об испорченных мужчинах, и Людмила Власьевна умолкла.

Несколько минут она грызла семечки, наблюдая, как хозяйка готовит обед. Но вот губы ее опять зашевелились:

— Скоро Галина разрешится?

— Должно скоро.

— Важно, чтобы ребенок на отца походил. А то, знаете, бывает так: не похож ребенок на отца — и развод, дескать, не его ребенок, с другим прижила…

— Типун тебе на язык, — рассердилась Мария Васильевна. — Чего мелешь!

Людмила Власьевна не обиделась, лишь лениво усмехнулась.

— Зашла узнать, не передумали ли вы? — минуту спустя спросила она, будто между прочим.

— Передумывать не приходится. — Мария Васильевна вздохнула. — Галю подкармливать надо, мыло на пеленки запасти.

— Завтра принесу. Для хороших соседей я всегда рада сделать приятное.

— Много ли денег приготовить?

Людмила Власьевна равнодушным голосом, в котором сквозило пренебрежение к такой прозаической вещи, как деньги, проговорила:

— Деньги — ерунда… У Гали я заметила брошку с рубином. Ей она ни к чему. Замужней женщине, когда муж в отлучке, даже неприлично прихорашиваться…

В это время открылась дверь и вошел Тимофей Сергеевич. Тяжело отдуваясь, он снял пальто, кепку, прошел на кухню и сел на стул. Лишь после этого сказал:

— Добрый вечер… Уф, уморился. С десяток километров отмерил. Под дождь попал к тому же. Прескверная погода.

— Ноги попарить надо, — тоном, не терпящим возражения, заявила Мария Васильевна. — Сейчас поставлю греть кастрюлю с водой.

— Что-то интересное случилось? — с оживлением спросила Людмила Власьевна.

— А как же! Есть интересные события. — Тимофей Сергеевич прищурил черные с желтым ободком глаза. — Здорово трудятся люди! Был сегодня на одном предприятии. Там, начиная от директора и кончая рабочими, все женщины…

Заметив равнодушие на лице Людмилы Власьевны, он иронически усмехнулся:

— Впрочем, вас подобные новости не интересуют, насколько мне известно. Вам хотелось бы знать, кто сошелся, кто разошелся, кто кому изменил. Но у меня, к сожалению, таких новостей нет. — Он с горестным видом развел руками. — Извините великодушно…

Людмила Власьевна поднялась и с невозмутимым видом кивнула головой:

— Мне пора, — и вышла.

Когда за ней захлопнулась дверь, Тимофей Сергеевич сказал:

— Воинствующая обывательница.

— Обыкновенная баба, — снисходительно заметила Мария Васильевна.

— Чего она ходит?

— Она развлекает меня, — улыбнулась Мария Васильевна. — Вы все на людях, а я одна.

Она стала собирать на стол.

— Надо бы Галю подождать, — заметил Тимофей Сергеевич.

— Я ей оставила. Весь день, верно, голодный?

— Как волк, — признался он.

Она налила ему тарелку горячего супу.

— Кушай. На второе пшенная каша с постным маслом.

— О, преотличнейший обед! А что же ты?

— Я подожду Галю…

После обеда Тимофей Сергеевич сел в кресло и стал читать принесенные с собою газеты. В правой руке он держал красный карандаш, которым подчеркивал заинтересовавшие его статьи.