Наружка - [17]

— Я сказала про лангет, — давая понять официанту, что он отпущен, спокойно произнесла Ракитина. Да еще взбила пальчиком челку.

Что говорить про обслугу — все кафе смотрело в их сторону. Лишь два милиционера, до этого скучавшие у крайнего столика, демонстративно вышли на улицу.

На очень крутых ни Борис, ни тем более Катя не смахивали. Те не являются своим ходом, без кавалькады автомобилей. Единственный вывод: ребята свалились с Луны и понятия не имеют, какие ныне порядки в России, кто правит бал и заказывает музыку. Из социализма парочка, когда можно было потребовать к себе внимания. Ох, зря, на свою голову они оттуда притопали…

— Вы, кажется, ошиблись адресом, зайдя сюда, — тем не менее почти дружелюбно начал тот, который стоял за Катей. Джентльмен!

Зато второй, хоть и с ехидной улыбкой, но выразился более конкретно:

— Попрошу вас вышвырнуться вон. И мухой. Иначе я вам помогу.

Борис ждал реакции Кати. Подняться первым или начать уговаривать ее последовать совету «качка» — это упасть не только в ее, но и в своих глазах. Значит, быть драке. И все из-зa того, что захотела она оправдать оперативный гардеробчик…

Сама Катя невозмутимо устраивала на коленях салфетку. И Борис, как и положено кавалеру, принял удар на себя:

— А у вас что, еще и мухи летают? Травить надо.

На круглом боку бутылки, словно в зеркале, увидел опускающуюся сверху руку. Впрочем, нужды смотреть на добытый Катей трофей не было: охрана действовала до примитивного однообразно, словно ей вместе с формой выдавалась и одна извилина на двоих. Точно такая же рука потянулась и к Ракитой, чтобы взять за шиворот и ее. В кафе наступила тишина. Лишь свечи потрескивали. Как говорят христиане, где трещат свечи, там много бесов…

— Стоп! — неожиданно хлопнула по столу ладонью Катя. От резкой команды «качки» замерли. — Вы, мразь паршивая, — глядя в стол, но совершенно ясно, к кому обращаясь, отчетливо и спокойно проговорила девушка. — Если хоть пальцем дотронетесь до нас, то с завтрашнего дня жалеть будете всю оставшуюся жизнь. И не гарантирую, что ее останется у вас много. Где хозяин кафе?

Действует и отрезвляет только спокойный и уверенный голос, и этим искусством Катерина овладела, видимо, сполна. Нa лицах сидящих прочиталась новая мысль: нет, такие свалились не с Луны. Кто остался в той темноте, откуда они пришли. Одиночки такими уверенными быть не могут. Так что нужно соображать.

Катя, завоевывая секунды, выстучала из пачки сигарету, ядом лежала зажигалка, но она примерилась к свече за соседним столиком. Якобы только ради этого встала, прошла туда.

— С вашего позволения, — попросила она. Прикурив, оглянулась на замерших в нерешительности охранников. Груда мышц, стриженые головы, в глазах только отблеск свечей. Насчет одной извилины на двоих, она, кажется, поторопилась. Про таких говорят, что голова им нужна, чтобы в нее есть.

В то же время если в такую машину заложена определенная информация, она в себе все шестеренки переломает, и хотя с опозданием, но опустит-таки занесенную руку.

Катя, благодаря сигарете отдалившаяся от противника, более зорко следила за тем, что творилось за спиной у Бориса. Сам Соломатин, прекрасно понимая, что любое его, после Ракитиной, движение приведет охрану в бешенство, сидел скромно и разглядывал бутылку. И все же удар пропустил. Наверное, потому, что это и не удар был вовсе — «качок» дернул из-под него стул.

Падая, капитан услышал облегченный смех зала, дождавшегося развязки и зрелища.

— Зря, — то ли сказал, то ли подумал Борис. Ноги его сегодня уже были в работе, и, помня промах на крыше, теперь уже не тычком, а широким замахом, словно собирался косить траву, подбил своего врага капитан. «Качок» зашатался, теряя равновесие, пошел задом, зацепился за стул и с грохотом упал на пол.

Бросившегося на помощь второго охранника достала в высоком прыжке Катя. Она не встречала его в лоб: легко выпрыгнув, ударила ногами в бок, по касательной. Огромная масса, уже нацеленная на удар по Борису, лишь чуть изменила направление и, не встречая преграды, пролетела мимо подхватившегося капитана.

Преградой оказался столик с гостями. Приняв на свои салаты, рюмки, свечи тушу охранника, он подломился, распростав ножки, как маленький теленочек. Грохот и треск заглушил визг отпрянувших от него, словно брызги, девиц.

Зато Катя… Что же это, оказывается, за прелесть — дерущаяся в кафе девушка. Умеющая это делать. Да еще в элегантном черном костюме. Не вцепляющаяся в волосы и глаза сопернице, а укладывающая на стол мужика. Да подбивающая после этого пальчиком челку. Нет, прелесть, прелесть! Таких женщин хочется носить на руках, оберегая от малейшего дуновения ветерка…

Да куда это понять тем, кто способен вызывать лишь бурю, тайфун, цунами. Опрокидывая, отшвыривая попадающиеся на пути стулья, уже одним этим вселенским грохотом вводя себя в неистовство, ломанулись охранники в новую атаку.

Почему-то не было подмоги. Наверное, подобного здесь еще не случалось, и увеличение штата охраны считалось просто излишним. Не появлялся хозяин, чтобы руководить действиями своих дебилов или же прекратить драку ради сохранения посуды и мебели.