Наружка - [15]

Борис вспомнил его настоятельные советы взять на контроль проявившуюся связь и дал команду:

— Ведите связь.

— Тогда к утру оформи задание на нее.

— Будет.

Лагута, кажется, только сейчас почувствовал состояние оперативника, пристально глянул через плечо с переднего сиденья. Но не стал касаться происшедшего, занимаясь исключительно настоящим. Вышел в эфир:

— Всем — по местам. Берем связь.

Первым появился около машины парень в спортивном костюме. Он зябко передергивал плечами, а в машине некоторое время, сжавшись в комок, согревался. Затем доложил:

— Назревала грандиозная пьянка. Предотвратить не смог. Пришлось возглавить. Потому еще и не превратился в ледяного человека.

— Привязался удачно, молодец, — отметил Лагута.

— Талант не пропьешь, — согласился и Моряшин.

Спустя какое-то время из темноты проявилась парочка, и при взгляде на них перед Борисом словно промелькнул кадр: он несется по лестнице, а в углу парень тискает девушку.

Это были они?

Он посмотрел на Лагуту, но тот никак не отреагировал, хотя и понял, подтверждение чему он хотел бы получить. Каждый делает свое дело…

— Посадка, — вдруг прозвучал доклад Белого, который оставался где-то на видимой связи с подъездом.

— По местам, — скомандовал Лагута. — Катя и Соломатин — остаетесь.

Для чего, почему — на разъяснения времени не осталось. Женя Некрылов нырнул к Моряшину, и «девятка» плавно взяла с места. По тротуару, через газончик вырулив на трассу, притормозила, чтобы там, в общем потоке, пристроиться за «фордом».

— Ну и смена, — вздохнула позади Бориса девушка. — Вы всегда даете такие задания?

Шляпка с ее головы куда-то исчезла, скорее всего, осталась к машине, а без нее Катя в темноте казалась совсем юной.

— Что так смотрите?

— Скажите, это… вы были на лестничной площадке?

Кате напоминание почему-то было неприятно, и, ничего не ответив, она медленно пошла по тротуару. И только когда Борис несмело догнал ее, ответила:

— Майор приказал прикрывать вас.

Все-таки прикрытие было! Было. И он, капитан Соломатин, дурак и профан, невежда, кретин, дает себе зарок отныне и навсегда: не судить о людях до тех пор, пока не будут расставлены все точки над «i». В налоговой полиции, а тем более в «наружке» совсем иные правила игры, чем у них в армии. И к этому необходимо привыкать. Не только привыкать, но и самому учиться.

— Спасибо, — чуть запоздало поблагодарил Борис.

— Не за что.

Капитан больше благодарил ее за сообщение о Лагуте. Иной раз легче перенести разочарование в женщине, чем в поступках мужчины. Хотя и Кате тоже спасибо…

Словно оправдываясь за невнимание к девушке, Борис припомнил и предыдущее:

— Вы сегодня еще и моего Зеркальцева вытягивали за уши.

— Дело привычное.

Понимая, что ему все равно не уловить всех оттенков и тонкостей наружного наблюдения, Борис поинтересовался:

— Мы здесь закрываемся?

— Вообще-то желательно немного посмотреть, как станет нести себя объект после отъезда «форда». Но я уже вся такая расшифрованная, что лучше пойти в гостиницу. Или в кино. Вы давно были в кино? Или в кафе?

— Когда-то в той, додемократической жизни.

— Давайте сходим в кафе! Я даже в той жизни просто так, без задания, не ходила туда. Заодно покажусь в этом вечернем туалете, — приглаживая костюм, она провела ладонями по своей фигуре. Не сдержалась, лукаво посмотрела из-под челки на Бориса: я ведь ничего, да?

Как мало нужно женщине! Глянуть на нее восхищенно — и она уже на небесах. Правда, мужчине требуется еще меньше — увидеть интересную женщину и восхититься…

— Только дойдем до гостиницы, я своих посмотрю, — соглашаясь на совместный вечер, попросил Соломатин. Катя должна была понять его положение, но он все же пояснил: — Я первый раз с ними на выезде, да и доля командира — думать сначала о подчиненных, а уж потом о себе…

Катя, конечно, не так красива, как Людмилами не заставляет трепетать его сердце, как Надя, жена Ивана Черевача, первая любовь его, но девушка она смелая, если не отчаянная. Не побоялась взять на себя инициативу с Зеркальцевым и пошла на прикрытие в подъезд. Катя заслужила вечер в кафе. Точнее, он будет польщен, если она поужинает с ним.

Ракитина восприняла его заботу о подопечных не как блажь, а как естественную обязанность военного человека. Она сама взяла его под руку и направилась к гостинице. Ей вспомнился Некрылов с его ехидством насчет того, кому сегодня будет разрешено дотрагиваться до ее колен — Моряшину или Лагуте. Не угадал Женя. Конечно, про оперативника говорить нечего, но вечер оказался за ним. Что-то встрепенулось в душе, когда на лестничной площадке Некрылов приник к ней, но… Все равно это делалось ради капитана-оперативника, сейчас смущенно идущего рядом.

На крыльце гостиницы их встретил Черевач. Узнав Бориса, уставился на Катю. Соломатину даже показалось, что в этом взгляде сквозило не любопытство, а, скорее, ревность: он оценивал, на кого променяли его жену.

— Иван Черевач, мой друг со времен суворовского училища. Ныне наша физзащита, — представил его Борис. — А это Катя.

Кто такая, откуда взялась — про то, насколько успел уловить Соломатин, в «наружке» не распространяются. И девушка, похоже, оценила его немногословность, легко пожав локоть.