Народные сказки и легенды - [209]

— Будь веселее, парень! Отгони грусть-тоску. Наберись мужества. Посмотри вокруг: после мрачной ночи наступает весёлый день. Расскажи, что тебя так угнетает и мучает?

— Чем сможешь ты мне помочь, добрый отец, если я и открою тебе своё сердце? — отвечал печальный юноша. — В твоих советах и утешениях мало толку.

— Кто знает, — возразил мастер Петер, — может быть, я тебе и помогу. Разве не поётся у христиан: «Часто приходит утешение там, где его совсем не ждёшь».

Он с такой добродушной настойчивостью убеждал Рыцаря Печального образа, что тот не мог противостоять его просьбам, и начал свой рассказ:

— То, что беспокоит и гложет меня, не мальчишеские причуды. Причина моей тоски — несчастная любовь. Поэтому я и не решался открыться тебе. Я стрелок и верный вассал графа Эттингенского во Франконии. Он вырастил и воспитал меня в своём доме, как собственное дитя, и люди поговаривают даже, что я его сын.

Однажды, во время поста, один художник принёс на продажу несколько картин, заказанных графом для украшения замка. На одной из них была изображена изумительно красивая девушка, которую они называли богиней. По словам художника, он украдкой рисовал портрет прелестной девушки, зная, что из чувства стыдливости, она не согласится позировать ему. В действительности, её красота далеко превосходит рисунок.

Я никак не мог насмотреться на эту картину и по десять раз на день бегал в зал, где она была выставлена. Часами я смотрел на неё, и она всё больше воспламеняла моё сердце. Нигде не было мне покоя. Однажды, отозвав художника в сторону и предложив ему большую награду, я уговорил его сказать мне, где живёт эта девушка. Художник, догадавшись, в чём дело, рассмеялся и, хотя моя фантазия показалась ему странной, рассказал всё, ничего не утаив.

«Эта прекрасная девушка, — сказал он, — живёт в имперском городе Ротенбурге. Она дочь старого трактирщика». Художник прибавил, что я могу попытать у неё счастья, но только девушка очень горда и неприступна.

Не медля ни минуты, я попросил графа отпустить меня, но он мне отказал. Тогда ночью я убежал из замка и отправился в Ротенбург, где скоро отыскал девушку. Однако все мои попытки встретиться с ней или увидеть её наедине были напрасны. Она живёт под охраной рысьих глаз матери, — дракона, а не женщины, — которая не позволяет ей ни подходить к двери, ни выглядывать в окно; запирает дом, как неприступную крепость, так что ни одна мужская душа не смеет туда проникнуть.

Меня это очень пугало и мучило, пока наконец я не решился пойти на хитрость.

Надев женское платье и надвинув на глаза чепец, я позвонил у дверей. Мне открыли, и я увидел очаровательную девушку. Вид её так восхитил меня, что я чуть было не забылся, но, вовремя спохватившись, зная, что в городе она слывёт искусной вышивальщицей, попросил вышить мне ковёр. С этого дня я свободно приходил к ней в дом, будто бы посмотреть, как продвигается работа, наслаждался блаженством любоваться моей любимой и часами дружески и ласково разговаривал с ней. Я вёл себя почтительно и скромно, как и подобает серьёзной матроне, ибо сама Люциния была образцом добродетели, и скоро заметил, что девушка охотно беседует со мной.

Однажды, когда мать ушла из дому по делам, и я остался с милой девушкой наедине, горячая любовь побудила меня открыться ей. Она сильно испугалась, выронила пяльцы из рук и хотела убежать, но я удержал её, умоляя не поднимать шум и не кричать. Я поклялся ей душой и телом, что с самыми чистыми намерениями пришёл посвататься к ней.

Наконец, девушка поверила моим словам и, когда успокоилась, позволила мне рассказать, как случилось, что в моём сердце разгорелась любовь. Она нежно упрекнула меня за легкомыслие, осудила мой побег из замка графа и спросила, как я думаю прокормить жену.

Я сразу приуныл, не зная, что ответить на этот щекотливый вопрос. Правда, своими крепкими руками я мог бы зарабатывать на хлеб, но сказать ей об этом у меня не хватило смелости, так как девушка могла подумать, что подёнщик слишком беден для неё. Она посмотрела на меня с сожалением и сказала: «Фридлин, мы должны расстаться. Ты никогда больше не должен приходить ко мне в подобной одежде. Эта дверь будет закрыта для тебя навсегда. Моя честь безупречна, но сердце слабое. Ты доказал, как соблазн легко проходит через запертые двери. Отец хотел, чтобы я ушла в монастырь, и я выполню его волю, но прежде мне предстоит иглой заработать вступительный взнос. Уходи подальше от этих мест, чтобы никакое подозрение и никакие сплетни не коснулись меня».

Она настаивала, и мне пришлось повиноваться.

Ах, как это было нелегко! Подавленный горем, я простился с ней и побрёл на постоялый двор. Меня не покидало отчаяние. Не зная покоя, я плакал и убивался день и ночь. Сотни раз в день я ходил из конца в конец улицы, где она жила, а когда в церкви звонили к обедне, со всех ног бежал, чтобы себе в утешение ещё раз увидеть её. Но напрасно! Любимая оставалась скрытой от меня, как тайна. Трижды я порывался уйти из города, куда глаза глядят и всегда возвращался. Будто неведомая сила притягивала меня к этому месту.