Народная игрушка - [29]
С. В. Малютин сумел передать узнаваемые национальные характеры. Образам застенчивых крестьянских ребятишек созвучны средства художественного воплощения. Простоте пластического решения вторит благородная приглушенная тонально богатая цветовая гамма. Тактична свободная графическая прорисовка лиц и одежды. Художник расписал еще две раскладные куклы «Девушка с поросенком» и «Старуха с мешком», которые находятся сегодня в коллекции Музея-усадьбы В. Д. Поленова.
Все вместе они немало рассказывают о мире русской деревни. Не удивительно, что малютинский вариант росписи с простонародными типажами стал образцом для повтора среди кустарей. Хотя для тиражирования пробовались раскладные игрушки в образе боярынь, исторических лиц, литературных персонажей (рис. 14).
Рис. 14. С. В. Малютин. Матрешка с несушкой. Мастерская братьев Ивановых. г. Сергиев Посад. Начало XX в.
Сергиевские иконописцы были привлечены к росписи матрешек предпринимателем В. И. Боруцким после успеха игрушки на Парижской выставке 1900 г. Тогда она стала экспортным дорогим товаром. Им пришлась по сердцу привезенная из Москвы удивительная игрушка, «рождающая» себе подобных. Она напоминала и о почитаемом образе Богородицы, и о собственных больших семьях. В Сергиев Посад были приглашены несколько семей лучших подольских токарей, в том числе В. П. Звездочкин. В 1911 г. заведующий художественной частью Кустарного музея Н. Д. Бартрам писал, что матрешка изготовляется десятками тысяч и стоит всего 35 копеек. То есть популярная в Европе игрушка, которую не раз безуспешно пытались подделывать и в Германии, и во Франции, стала доступным товаром и для русских покупателей.
До 20-х годов ХХ в. сергиевские (загорские) матрешки отличались благородством теплого колорита и тонкостью графической прорисовки. Сказывалась иконописная традиция. Г. Л. Дайн считает эту цельную манеру письма созвучной «певучему хоровому ладу». Кроме колорита, строгой и плавной линии, «заимствования видны и в изображении рук матрешки, и в том, как они лишь касаются предметов: петуха, корзинки, узелка, а не держат их. Эти предметы-атрибуты также “оплощены”, а не объемны, немногословно, но четко проработаны. Они важны сами по себе – это условный прием придает содержательности всей росписи. Близка к иконописной и обработка поверхности изделий, плотная, гладкая… Не случайно к росписи лица, даже на игрушке, здесь было особо уважительное отношение. И писали их, по древней традиции, отдельно, в последнюю очередь, и более тщательно по сравнению с одеждой»[26].
Позднее в артели игрушечников Загорска утвердился более яркий, построенный на сочетании локальных цветов вариант матрешки, соответствующий народному вкусу. В ее цветовом решении преобладали теплые охристые, красные, зелено-желтые оттенки, и только для контраста вводился темно-синий цвет. Одета она была по-прежнему в сарафан с вышитой белой сорочкой, платочек с цветочным орнаментом, имитирующим рисунок набойки. Мастерство росписи проявлялось в отточенном рисунке миловидного лица. Черным цветом выводились аккуратные брови, глаза, две точки вместо носа. Красным цветом изображались маленькие губки – бантиком, а мягким розовым пятном – румянец. Пышнотелая круглолицая красавица с румянцем во всю щеку – вот народный идеал красоты. Черным контуром, где-то графично и четко, а на округлых формах плавно и легко, обводились лицо и одежда. Цветы писались уверенным мазком и тычком без предварительного рисунка. Простота этих пятилепестковых цветков, больших листьев, составленных из круглых пятнышек, маленьких острых листочков, написанных мазком мягкой кисти, соответствует простодушному образу куклы. Сочетание цвета натурального дерева, чистых и звучных пятен сплошной заливки, темного контурного рисунка, быстрой живописи цветочных узоров, блеска лакового покрытия выглядело очень нарядно и цельно.
Другой центр изготовления матрешки сложился в 20-е годы ХХ в. в Поволжье. В нескольких селах близ маленького городка Семенова воды реки Керженец издавна крутили маховые колеса более пяти сотен токарен. В середине XIX в. за недостатком леса посудники перешли на вытачивание игрушечных ведерок, бочонков, шаров, раскладных пасхальных яиц. В самом большом селе Мериново в 1917 г. каждый третий житель точил «потешки». Особенно славились семейства Вагиных и Майоровых. В каждом считали, что они первыми стали делать матрешку. Вспоминали, как Иван Вагин привез из Нижнего Новгорода деревянную куклу-болвашку в виде мужика с бородой и усами. Выточив подобную разъемную игрушку, Вагины расписывали ее шутливо, то бабой, то плешивым мужиком в длинном тулупе. Арсентий Майоров начал точить матрешку в 1922 г. А вначале его дочь разрисовала гусиным пером и расписала прозрачными анилиновыми красителями привезенную с ярмарки белую точеную куклу. Получается, что идея многоместных кукол у мастеров токарного дела вызрела почти одновременно. Ведь она особо созвучна национальному менталитету. Искусство цветочной росписи было сформировано в посудном ремесле. Это доказывает всемирно известная Хохлома. Неизменно удавались семеновским ремесленникам букеты. Из-за них выглядывали улыбающиеся лица черноволосых красавиц. Алые розы, маки, тюльпаны, ромашки, в обрамлении бутонов и темно зеленых резных листьев, заполняли почти всю лицевую сторону семеновской матрешки. Цветы стали ее узнаваемым знаком, сменив достоверные элементы костюмного комплекса. Цветение издавна на Руси ассоциировалось с Божьим миром, с раем. Это символ неувядающих сил земли и народного благополучия. Преобладание красного, желтого и золотистого цветов, неуемный блеск на поверхности круглых форм выражают тему радости жизни, напоенной солнечной энергией.
