Народная игрушка - [27]
Федосеевские игрушки, «балясы» как их называли на местном диалекте, известны с середины XIX в. Несколько семей ремесленников – Александровы, Мордашевы, Шестериковы променяли ложкарный промысел на игрушечное дело, поскольку оно оказалось более доходным. Каждый столяр специализировался на своем виде игрушечной мебели и утвари. Одни делали диванчики, столы, стулья, шкафчики. Другие мастерили лопатки, корытца с вальками, балалайки. Вначале, как было принято в старину, мастера скрывали друг от друга секреты ремесла. Но их игрушки пользовались спросом, и скоро сформировался общий узнаваемый стиль изделий. Это простые геометризированные формы, ящичные конструкции и веселый быстрый стиль росписи. Балясники Федосеева живо реагировали на требования времени. Атмосфера конкуренции способствовала изобретению новых видов игрушки, отражающих современный быт, привлекающих внимание движением и звуком. Каталки с крутящимися птичками, ветряные мельницы, карусели, пароходы, в том числе удивительные, многопалубные – вот ассортимент новой продукции. В 30-е годы мастера Федосеева соревновались в изобретении композиций с движущимися фигурками. У Антона Мордашова маленькие человечки плясали в такт игры балалаечника и гитариста. Он же показал работу горшечников и трепальщиков льна, а потом сумел продемонстрировать, как ложкари делают ложки. Каждая из четырех пар двигалась по-своему, позволяя узнать ту или иную операцию. Макар Седов смастерил косарей. При вращении ручки на расписном ящичке, под мелодию простого звукового механизма, они взмахивали косами. В игрушке «Молотьба» работающие делали движения в различном темпе. Выражение «точить балясы» означает – проводить время за разговорами. Может быть, это как-то связано с игрушками села Федосеева. Налицо говорливая интонация их сюжетов, подсмотренных в народной жизни, полных метких наблюдений и комизма. Несомненно, заслуживают особого восторга фантазия и изобретательский талант федосеевских игрушечников (рис. 13).
Самым поздним по времени создания стал игрушечный промысел Полхов Майдана. С ним знаком почти каждый человек средних лет. В 30-е годы ХХ в. потомственные токари-посудники освоили изготовление копилок, погремушек, птичек-свистулек, разъемных яиц, матрешек, переняв эту традицию у семеновских и сергиевопосадских мастеров. Этот стихийный сельский промысел без какой-либо помощи государства вскоре стал одним из самых успешных в стране. Почти все жители села, а это шестьсот семей, перешли на изготовление игрушек, поделив рынки сбыта. Полховмайданские «тарарушки» еще в 80-е годы прошлого века продавались на базарах больших и маленьких городов не только в Поволжье, но и намного дальше, в самой Москве и даже во Владивостоке. Что способствовало успеху этих изделий?
Рис. 13. С. Кокурин. Пароход двухпалубный. Нижегородская обл., дер. Федосеево. 1987
Во-первых, их художественный стиль: зажигательно-броский, свежий и заманчивый. Они привлекали необычайной яркостью красок, энергичностью росписи, смелым преувеличением, общим жизнеутверждающим настроем. Казалось, сама душа русского человека, чуточку бесшабашная и огневая, перелилась в эти замечательные игрушки.
Во-вторых, полховмайданские мастера были чутки к спросу. Они постоянно расширяли сложившийся ассортимент. Все покупатели находили у них что-либо привлекательное для себя. Мальчишкам нравились духовые пистолеты, стреляющие пробками, девчонкам – матрешки, копилки-грибки и бочонки. Девушки на выданье выбирали поставцы-шкатулки, где можно было прятать украшения и секретные послания. Малыши выпрашивали у матерей свистульки, пирамидки, юркие волчки. Хозяйкам приглянулись солонки в виде яблок на ножке.
В-третьих, все «тарарушки» были вполне доступны по цене. Достигалось это разделением труда. Всем членам семьи находилась работа по возрасту и умению. Приемы изготовления игрушек быстрые и простые, поэтому на первый взгляд они выглядят непритязательно. Но восхищает композиционная законченность декора, связь росписи с формой изделий (см. цв. ил. 1,а).
Можно проследить, как складывались самобытные способы декорирования полховмайданской игрушки. Сначала строгие токарные формы предметов украшались выжиганием с незначительной подцветкой красной краской. Потом стала применяться оконтуренная перовым рисунком роспись прямо по дереву с крахмальной грунтовкой. Затем она сменилась размашистой кистевой живописью. Пронзительный розовый фуксин, канареечный желтый, ярко-зеленый и синий цвет, получавшийся от наложения на желтый фон зеленого, великолепно сочетается с натуральным цветом дерева, сверкают под прозрачным лаком. Черные контуры, мазки, «тычки» в виде солнышек, наконец – рисунок деталей объединяют все цвета, придавая изображениям определенность и конкретность. Полховцы любят писать наивные, идиллические пейзажи с малиновыми закатами, домиками и мельницами. Деревья увешаны диковинных размеров плодами. Так проявляется детское удивление щедротам природы, остроумие, лукавство. Сочетая несочетаемое и нереальное (вспомните, яблоки на березе), мастера добиваются впечатления необычности и сказочности, заставляют нас улыбаться. Пейзажи умело вписываются в круглые формы крышек, дополняются каймой или фестонами по краю. Боковые плоскости украшаются цветочными букетами и ветками с узнаваемыми васильками, колокольчиками, гвоздиками, розами, но чаще с невиданными розетками, бутонами, листьями. Декоративные цветочные композиции выражают радость бытия, черпающего силы в буйной роскоши природы.
