Наркокурьер Лариосик - [20]
При этом каждый кадр сопровождался удивительным эффектом — эффектом прорастающего волшебства, которое хотелось и, казалось, можно было потрогать руками.
На премьеру в Дом журналиста они пришли, слегка поддав со встречи. Художник представил Армена:
— Твой будущий студент. Исключительно опасен…
— В-ва! — нетрезво ответил Мастер. Это «В-ва!» впоследствии говорили все, кто хоть раз встретился с Художником, и это «В-ва!» не зависело уже ни от пола, ни от возраста, ни от профессии, ни от национальности его произносящего…
Зал был набит битком, и для них принесли стулья. Стулья были узкие, с низкой спинкой.
— Надо бы по два… — произнес Художник. — А то по трезвому делу с них запросто е…шься…
Раздались аплодисменты. Мастер на сцену не пошел, он просто поднялся и сказал, обращаясь к публике:
— Говорить ничего не буду. Просто смотрите…
Это было еще одно потрясение, гораздо более сильное… Это был шок… Все, что мучило Армена в последнее время, окончательно срослось и сомкнулось. Каким-то новым, другим своим умом, он вдруг понял, зачем… Зачем все… Вообще все… Он точно знал, что должен теперь делать. И как…
Через неделю, с билетом, паспортом и сотней в кармане, не посоветовавшись с родителями, он уехал в Москву поступать на Высшие режиссерские курсы, где преподавал Мастер, который согласился взять Армена на свой курс. Об этом позаботился Художник…
— Я — режиссер, — сказал он Ким, — Армен, — и, прочертив рукой в воздухе пару причудливых фигур, добавил: — Анимэйшн…
— О? Армэниан анимэйшн? — с неподдельным интересом переспросила она. — Грейт!
— Йес! — ответил он. — Армэниан, но я — Армен… Имя мое такое, — он положил руки на грудь, — нейм..
— Ай донт спик армэниан, — огорчилась Ким. — Куд би… парле ву франсэ? — предоставила она ему неожиданно свежий шанс.
— Ноу, — вздохнул Армен. — Ноу франсэ тоже…
Они посмотрели друг на друга и рассмеялись…
…Прошло полчаса, а они все никак не могли наговориться. Тарабарский, но по-режиссерски выразительный язык Армена, в сочетании с профессиональной понятливостью и юмором Ким, дали свои плоды. Отдельные лингвистические несовершенства вскоре почти перестали быть помехой на пути зарождающегося взаимного интереса сторон.
«Черт, как же узнать-то об этом… Деликатно… — его не отпускала навязчивая идея. — И чтоб не обидеть…»
И тут он вспомнил про врученную ему Дэвидом карточку.
«Там же гарантия оплаты, — восстановил он в памяти ситуацию. — Олл инклудед…»
Он залез в карман и выудил оттуда картонный прямоугольник.
— Вот, — протянул он его Ким. — Ай хэв вот! Олл инклудед… — он внимательно следил за ее реакцией.
Реакция была, как всегда, естественной и не более того. Ким мило улыбнулась, прочитала содержимое и сказала:
— Грейт! Конгратьюлэйшнз!
«Черт! — подумал он. — Что же она такое сказала? Кон… и чего-то там… Это значит „да“ или значит „нет“, интересно? Не у Мырикова же идти спрашивать?..»
…Комиссию Госкино на этот раз возглавлял Маститый. Обладая крепкой рукой профессионала, широко известный среди коллег по цеху, а также, что не характерно для мультипликатора, и в широких непрофессиональных кругах, автор и режиссер десятка получивших в разное время известность и призы мультфильмов, бессменный ведущий телепередачи об анимации и т. д. и т. п. и снова т. д. Маститый еще и ухитрился не стать при этом бесталанным художником. И посему председательское место в комиссии, где рассматривались дипломные работы выпускников, являлось для него дополнительной трибуной, добытой, безусловно, заслуженно. Организм его был устроен так, что извлекал сладкие живительные соки, питавшие его творческие силы, не столько из ежедневной многолетней работы при полной самоотдаче — там тылы были крепки, работала надежная, годами проверенная команда, — и не столько от успешных, по обыкновению, результатов своего труда, сколько от самоотдачи несколько иного свойства. Свойство это заключалось в болезненной потребности регулярного отпуска мудрых, направляющих советов коллегам, и в особенности молодым. «Интеллектуальное донорство» — так он самолично определил собственное место в вверенной ему киновластью мультипликационной индустрии. Здесь же, в комиссии, он, в силу своего председательства, мог позволить себе быть снисходительно-добрым и строго-справедливым, заботливым по-отечески и порой по-судейски безжалостным, яростно-агрессивным и обнадеживающе-доброжелательным. На самом деле все определяла конкретная ситуация, находящаяся в прямой зависимости как от настроения председателя, так и от пола, возраста, внешнего вида и национальной принадлежности испытуемого. Что же касалось дипломной работы выпускника, то как произведение искусства она не могла, по определению, представлять художественной ценности в силу несоизмеримости заслуг перед отечеством той и другой стороны. В то же время Маститый никогда не состоял в списках негодяев, поскольку умело лавировал между струйками дождя и всегда оставался при этом сухим.
Пошли финальные титры… В просмотровом зале зажегся свет. Члены комиссии вопросительно посмотрели на председателя.
— А где у нас авторы? — спросил Маститый. — Здесь?
Григорий Ряжский — известный российский писатель, сценарист и продюсер, лауреат высшей кинематографической премии «Ника» и академик…Его новый роман «Колония нескучного режима» — это классическая семейная сага, любимый жанр российских читателей.Полные неожиданных поворотов истории персонажей романа из удивительно разных по происхождению семей сплетаются волею крови и судьбы. Сколько испытаний и мучений, страсти и любви пришлось на долю героев, современников переломного XX века!Простые и сильные отношения родителей и детей, друзей, братьев и сестер, влюбленных и разлученных, гонимых и успешных подкупают искренностью и жизненной правдой.
Три девушки работают на московской «точке». Каждая из них умело «разводит клиента» и одновременно отчаянно цепляется за надежду на «нормальную» жизнь. Используя собственное тело в качестве разменной монеты, они пытаются переиграть судьбу и обменять «договорную честность» на чудо за новым веселым поворотом…Экстремальная и шокирующая повесть известного писателя, сценариста, продюсера Григория Ряжского написана на документальном материале. Очередное издание приурочено к выходу фильма «Точка» на широкий экран.
Трехпрудный переулок в центре Москвы, дом № 22 – именно здесь разворачивается поразительный по своему размаху и глубине спектакль под названием «Дом образцового содержания».Зэк-академик и спившийся скульптор, вор в законе и кинооператор, архитектор и бандит – непростые жители населяют этот старомосковский дом. Непростые судьбы уготованы им автором и временем. Меняются эпохи, меняются герои, меняется и все происходящее вокруг. Кому-то суждена трагическая кончина, кто-то через страдания и лишения придет к Богу…Семейная сага, древнегреческая трагедия, современный триллер – совместив несовместимое, Григорий Ряжский написал грандиозную картину эволюции мира, эволюции общества, эволюции личности…Роман был номинирован на премию «Букер – Открытая Россия».
Роман-триллер, роман-фельетон, роман на грани буффонады и площадной трагикомедии. Доведенный до отчаяния смертью молодой беременной жены герой-писатель решает усыновить чужого ребенка. Успешная жизнь преуспевающего автора бестселлеров дает трещину: оставшись один, он начинает переоценивать собственную жизнь, испытывать судьбу на прочность. Наркотики, случайные женщины, неприятности с законом… Григорий Ряжский с присущей ему иронией и гротеском рисует картину современного общества, в котором творческие люди все чаще воспринимаются как питомцы зоопарка и выставлены на всеобщее посмешище.
Свою новую книгу, «Музейный роман», по счёту уже пятнадцатую, Григорий Ряжский рассматривает как личный эксперимент, как опыт написания романа в необычном для себя, литературно-криминальном, жанре, определяемым самим автором как «культурный детектив». Здесь есть тайна, есть преступление, сыщик, вернее, сыщица, есть расследование, есть наказание. Но, конечно, это больше чем детектив.Известному московскому искусствоведу, специалисту по русскому авангарду, Льву Арсеньевичу Алабину поступает лестное предложение войти в комиссию по обмену знаменитого собрания рисунков мастеров европейской живописи, вывезенного в 1945 году из поверженной Германии, на коллекцию работ русских авангардистов, похищенную немцами во время войны из провинциальных музеев СССР.
Психологическая семейная сага Григория Ряжского «Четыре Любови» — чрезвычайно драматичное по накалу и захватывающее по сюжету повествование.В центре внимания — отношения между главным героем и четырьмя его женщинами, которых по воле судьбы или по воле случая всех звали Любовями: и мать Любовь Львовна, и первая жена Любаша, и вторая жена Люба, и приемная дочь Люба-маленькая…И с каждой из них у главного героя — своя связь, своя история, своя драма любви к Любови…
Место действия новой книги Тимура Пулатова — сегодняшний Узбекистан с его большими и малыми городами, пестрой мозаикой кишлаков, степей, пустынь и моря. Роман «Жизнеописание строптивого бухарца», давший название всей книге, — роман воспитания, рождения и становления человеческого в человеке. Исследуя, жизнь героя, автор показывает процесс становления личности которая ощущает свое глубокое родство со всем вокруг и своим народом, Родиной. В книгу включен также ряд рассказов и короткие повести–притчи: «Второе путешествие Каипа», «Владения» и «Завсегдатай».
Благодаря собственной глупости и неосторожности охотник Блэйк по кличке Доброхот попадает в передрягу и оказывается втянут в противостояние могущественных лесных ведьм и кровожадных оборотней. У тех и других свои виды на "гостя". И те, и другие жаждут использовать его для достижения личных целей. И единственный, в чьих силах помочь охотнику, указав выход из гибельного тупика, - это его собственный Внутренний Голос.
Когда коварный барон Бальдрик задумывал план государственного переворота, намереваясь жениться на юной принцессе Клементине и занять трон её отца, он и помыслить не мог, что у заговора найдётся свидетель, который даст себе зарок предотвратить злодеяние. Однако сможет ли этот таинственный герой сдержать обещание, учитывая, что он... всего лишь бессловесное дерево? (Входит в цикл "Сказки Невидимок")
Героиня книги снимает дом в сельской местности, чтобы провести там отпуск вместе с маленькой дочкой. Однако вокруг них сразу же начинают происходить странные и загадочные события. Предполагаемая идиллия оборачивается кошмаром. В этой истории много невероятного, непостижимого и недосказанного, как в лучших латиноамериканских романах, где фантастика накрепко сплавляется с реальностью, почти не оставляя зазора для проверки здравым смыслом и житейской логикой. Автор с потрясающим мастерством сочетает тонкий психологический анализ с предельным эмоциональным напряжением, но не спешит дать ответы на главные вопросы.
Удивительная завораживающая и драматическая история одной семьи: бабушки, матери, отца, взрослой дочери, старшего сына и маленького мальчика. Все эти люди живут в подвале, лица взрослых изуродованы огнем при пожаре. А дочь и вовсе носит маску, чтобы скрыть черты, способные вызывать ужас даже у родных. Запертая в подвале семья вроде бы по-своему счастлива, но жизнь их отравляет тайна, которую взрослые хранят уже много лет. Постепенно у мальчика пробуждается желание выбраться из подвала, увидеть жизнь снаружи, тот огромный мир, где живут светлячки, о которых он знает из книг.
Посреди песенно-голубого Дуная, превратившегося ныне в «сточную канаву Европы», сел на мель теплоход с советскими туристами. И прежде чем ему снова удалось тронуться в путь, на борту разыгралось действие, которое в одинаковой степени можно назвать и драмой, и комедией. Об этом повесть «Немного смешно и довольно грустно». В другой повести — «Грация, или Период полураспада» автор обращается к жаркому лету 1986 года, когда еще не осознанная до конца чернобыльская трагедия уже влилась в судьбы людей. Кроме этих двух повестей, в сборник вошли рассказы, которые «смотрят» в наше, время с тревогой и улыбкой, иногда с вопросом и часто — с надеждой.
Художник? любовник? убийца? адепт тайного знания?.. Герой романа знает о себе только одно, он должен добиться тотального превосходства во всем…Интеллектуальный триллер, колеблющийся между «Американской мечтой» Нормана Мейлера и «Шатунами» Юрия Мамлеева.Новый блестящий талант в «Мастер серии».
Проза Марины Палей не поддается расчленению на внутреннее и внешнее, на сюжет и стиль. Суверенный мир, созданный этим писателем, существует благодаря виртуозному стилю и обусловлен разнообразием интонации. Огромный дар свободы не может ограничить себя одним героем, одной темой или одной страной.
Книга по созданию трехмерных проектов интерьеров при помощи популярного редактора трехмерной графики 3ds Max позволит каждому, кто хочет заняться моделированием 3D-интерьеров, найти необходимую информацию для воплощения идеи в жизнь. Описывается моделирование элементов и стили оформления интерьеров, работа с материалами и текстурами, способы повышения реалистичности изображений, визуализация. Рассматриваются особенности создания интерьеров в различных стилях: минимализм, ренессанс, барокко, античный, рококо, хай-тек, техно и др.
Книга посвящена разработке приложений для преобразования XML-документов с использованием XSLT — расширяемого языка стилей для преобразований. Обсуждается применение языков XSLT и XPath в решении практических задач: выводу документов в формате HTML, использованию различных кодировок для интернационализации и, в частности, русификации приложений, вопросам эффективности существующих подходов для решения проблем преобразования. Для иллюстрации материала используется большое количество примеров.Для начинающих и профессиональных программистов.