Нарко. Коготь ягуара - [83]

. Он все и всегда подвергал сомнению, задавался ненужными вопросами. Нельзя взять человека, который всегда был мясником, и сделать его балериной. Он был студентом, фараоном, представителем среднего класса или близко к тому. Sicarios были бедными пацанами, лишенными чаяний и перспектив. Он в их круг не вписывается.

А вот с Марибель вписывается тютелька в тютельку.

Она может сохранить свою работу у доктора Месы, а он тоже может сыскать какую-нибудь работу. Может стать фермером, охотником.

Однако сперва надо уйти от El Patrón’а.

Это будет непросто. Эскобар воспринимает отступничество слишком близко к сердцу. Он будет считать, что Агилар знает слишком много, чтобы уйти вот так запросто. Он подведет черту карьере Агилара пулями.

Если только…

Если только не удастся убедить Эскобара, что он всегда был верен ему, всегда предан и таким и останется.

В конце концов, у Эскобара нет никаких оснований в нем сомневаться. Он всегда исполнял приказы. Чего бы Эскобар от него ни потребовал, Агилар находил способ исполнить это. Стал одним из довереннейших, ценнейших людей дона Пабло.

Он будет взывать к разуму этого человека. «Я уже староват, – скажет. – Я устал мотаться туда-сюда, убивая людей. Я просто хочу осесть где-нибудь и завести семью. Вы человек семейный, вы это поймете».

Эскобар всегда был к нему справедлив. Ценил службу Агилара, относился к нему чуть ли не как к члену семьи. Как и Тата, и если Эскобар причинит ему какой-нибудь вред, она будет вне себя.

Он тревожится по пустякам, решил Агилар. Вот закончит свою караульную вахту и чуток поспит. Когда Эскобар проснется, растолкует ему ситуацию. Последует короткая дискуссия, а затем Агилар оседлает свой новый мотоцикл и покинет джунгли – быть может, с подарком в несколько тысяч песо в кармане.

Направил луч фонарика на запястье, чтобы взглянуть на часы. Он почти забыл о времени. Дважды в час двое часовых должны проверять друг друга. У них есть назначенные места, где их маршруты пересекаются, и он к ближайшему опоздал.

Наддал ходу. Сегодня джунгли подступали как-то особенно близко, нависая слишком темной громадой, и даже насекомые в кои-то веки поутихли.

Дойдя до полянки, он увидел Курка, сидевшего на стволе поваленного дерева спиной к нему.

– Курок! – окликнул Агилар. – Я пришел, чел. Извини, припозднился.

Курок не шелохнулся. Он что, уснул? Агилар не настолько опоздал. Пару-тройку минут от силы.

Перейдя поляну, он тронул Курка за плечо.

Курок брякнулся назад, свалившись со ствола. Агилар включил фонарик, чтобы поглядеть, что с ним.

На месте лица Курка была кровавая склизкая каша. Глаза вывалились из орбит, кости носа сверкали белизной, а зубы казались огромными. Не было только кожи.

Зверь джунглей совершить подобного не мог, пронеслось у Агилара в голове. В ужасе он обмахнул поляну лучом фонарика – на случай, если тот, кто напал на Курка, еще здесь.

И увидел его пригвожденным ножом к дереву.

Лицо Курка.

36

Агилар сделал три выстрела в воздух – условленный сигнал тревоги. Попытался ринуться к дому кратчайшим путем, но малость закружился на поляне, да вдобавок плохо соображал. Бежал несколько минут, не видя огней ни лаборатории, ни дома, и вдруг оказался на краю посадочной полосы. Он выбрал совершенно неправильное направление.

Но от посадочной полосы дорога до дома совсем прямая. Устремился в том направлении, для верности сделав еще три выстрела.

А потом услышал другие выстрелы – многочисленные и беспорядочные.

Лабораторию атакуют.

Выключил фонарик. Выдать свое положение все равно что напроситься на пулю – или от нападающих, или от своих, если они сочтут его врагом.

От взлетной полосы к лаборатории вела широкая, хорошо утоптанная тропа, так что лунный свет падал на нее, освещая ему дорогу. Агилар двигался стремительно, но бесшумно, бдительно глядя вперед в готовности отреагировать, кто бы ни попался – свой или чужой.

И почти добрался до первоначальной лаборатории – сквозь деревья уже виднелись голые лампочки, свисающие с жестяной крыши, – когда заметил подбирающихся к ней троих. Пригибаясь, они сжимали в руках старые винтовки с побитыми деревянными прикладами. Селяне, подумал он. Марибель была права – пришли захватить лабораторию, не догадываясь, какие силы им противостоят.

Вскинул свою AR-15 к плечу, поймал на мушку того, что слева, и открыл огонь, ведя ствол слева направо и выпуская пулю за пулей. Все трое повалились, не успев открыть ответный огонь.

Со стороны лаборатории кто-то начал палить по нему. Бросившись на землю, он чуть приподнял голову, чтобы крикнуть:

– Это я! Ягуар! Только что подстрелил атакующих!

Никто не ответил, но стрельба в его сторону прекратилась. Огни в лаборатории потухли – кому-то наконец хватило ума выдернуть вилки. Агилар снова рискнул показаться. Ничего. Включив фонарик, услышал тревожные крики и посветил на себя. В ответ прокричали приветствие, и он продирался сквозь кусты, пока не добрался до лаборатории.

Большинство других sicarios были разбужены и бросились в ночь в одном белье, задержавшись лишь затем, чтобы схватить оружие, всегда стоявшее заряженным наготове.

Ла Кика первым бросился через открытое пространство к лаборатории. Какой-то селянин ринулся на него из тьмы со сверкнувшим в лунном свете мачете. Агилар рефлекторно выстрелил, и атакующий покатился кубарем и застыл на земле.