Нариманов - [13]
Единственный в городе, давно отслуживший свой срок опреснитель кое-как управляется в сутки с шестьюдесятью тысячами ведер воды. Потребность же самая минимальная — 200 тысяч! Еще немного воды привозят баржи на обратном пути из Астрахани. Не все. Кто из владельцев или шкиперов особенно жаден, тот для продажи в трюмы, из которых только что выкачали нефть, заливает воду. В городе не прекращаются эпидемии брюшного тифа, дизентерии, холеры. За недолгий срок бакинцев дважды косила чума…
Тоже «преуспевающий» уездный город Куба. Местный корреспондент газеты «Каспий» спешит поделиться весьма ободряющей новостью: «На днях, как уже у нас сообщалось, все арестанты из старой тюрьмы переведены в новую; переведено туда 200 человек. Новая тюрьма обошлась в 120 тысяч. Что же касается старой тюрьмы, то ее думают приспособить для больницы, которой наш город в данный момент лишен».
За уездным городом лежат селения. Сотни селений. В более близких к железной дороге побывал в начале века прибывший из Санкт-Петербурга сенатор Кузьминский. Во всеподданнейшем отчете «О произведенной по августейшему повелению ревизии города Баку и Бакинской губернии» сенатор признает:
«Описанные условия естественно создают для местного населения положение полного бесправия, грубого произвола и совершенной необеспеченности, личной и имущественной. Не говоря уже об испытываемом стеснении в области землевладения и землепользования, о значительном обременении разного рода налогами и повинностями… население, можно сказать, стонет от повального взяточничества полиции, полицейской стражи, сельских властей, ветеринарных врачей, чинов лесной стражи. При объезде губернии многие сотни людей обращались ко мне и моим сотрудникам с такого рода жалобами, ясно указывающими, с одной стороны, на то, что раньше некому их было приносить, а с другой — что терпение населения близко к тому, чтобы иссякнуть».
Терпение… Терпение… Полнейшая покорность властям, безропотное подчинение своим «отцам нации». На промыслах Мусы Нагиева мастер Джафар, нанимая «братьев» мусульман, заставлял их клясться на Коране в том, что они не будут принимать участия в забастовках, не вступят в союз нефтепромышленных рабочих — сборище «неверных» под прямым покровительством шайтана. В подмогу Корану еще своя полиция, своя охранка. Николай Второй жалует орден Станислава миллионеру Исебеку Ашурбекову за создание собственной агентурной сети для слежки за неблагонадежными единоверцами.
В тот день, когда полицейские заколотили двери библиотеки-читальни, Нариманов объяснял обескураженным друзьям: «В борьбе побеждает тот, в ком есть сильная воля…» Воли, готовности жертвовать собой у него не занимать. Но чтобы расплывчатое, мало к чему обязывающее «самосознание нации», «интересы нации» навсегда сменилось точным, дисциплинирующим, подлинно гуманным «интересы класса», «борьба класса», необходим задуманный Наримановым крутой поворот. В биографии сказано определенно: «…от идеалистического культурничества к материализму».
Стало быть, университет, студенческие годы, новая среда, новые обязанности. А что ему тридцать два года — в этом тоже есть свое преимущество: больше осмотрительности, умения трезво судить.
Так в добрый час!
…Первое пристанище в Одессе — меблированные комнаты на Херсонской улице. До того лет за тридцать под этой же крышей обитал одинокий в ту пору совсем молодой профессор Новороссийского университета Илья Ильич Мечников. Это случайно выяснится при их встрече в Астрахани в девятьсот одиннадцатом году. Окруженный невиданным вниманием Мечников прибудет из Парижа, из Пастеровского института, во главе научной экспедиции. Политический ссыльный доктор Нариманов поспешит оказать ему помощь при исследовании очагов чумы в глубине Киргизской степи — едва обжитых просторов к востоку от Волги.
Оба охотно вспомнят, что в их жизни существенное место принадлежит Одессе, Новороссийскому университету. Хотя и в разное время, обоих приютила одна и та же скромная «меблирашка». Через несколько домов квартировал другой университетский профессор — уже тогда знаменитый физиолог Иван Михайлович Сеченов. Всем троим не раз случалось пользоваться кухмистерской на Херсонской, 36. Еще забавная подробность. Над дешевой молочной, что наискосок от главной почты, постоянные посетители из кавказского землячества водрузили вывеску: «МАЦОНИ!» В переводе на русский то же, что простокваша. Дань увлечению Мечникова простоквашей — гарантией продления жизни…
Землячество студентов-кавказцев в Одессе едва ли не самое многочисленное. Правительство империи заботилось, чтобы по обе стороны Кавказского хребта не было ни единого высшего учебного заведения. Это своеобразный санитарный кордон против крамолы. Волей-неволей кавказской молодежи приходится отправляться в дальние края. По сложившейся традиции чаще всего в Одессу, Киев. Да и зимы там южанам более доступны, не такие долгие, суровые.
Землячество как бы в малом масштабе — весь пестрый Кавказ. Изнутри делится по национальным, сословным признакам, по зажиточности. Жизнь позаботится — на других совсем началах произойдет размежевание.
Легендарный Камо (Семен Аршакович Тер-Петросян) начал свою революционную деятельность с распространения нелегальной литературы в Тифлисе в 1901 году. А вскоре он уже обучал рабочие дружины, дрался с царскими войсками на тифлисских улицах, совершал дерзкие экспроприации, доставлял оружие из-за границы. За арестами следовали побеги и снова аресты. Камо сумел в течение многих месяцев обманывать немецких и русских врачей, симулируя психическое заболевание. После Великой Октябрьской революции Камо руководил отрядом, действовавшим смело и отчаянно на фронтах гражданской войны и в тылу белогвардейцев.
Вся жизнь Серго Орджоникидзе, большая, прекрасная и могучая, как песня, - это страницы героической истории партии и социалистической революции. В глубоком подполье при царизме, в боевых дружинах иранских революционеров и в Шлиссельбургской крепости, в Париже, Праге и в насквозь промерзшей якутской деревушке Покровское, на фронтах гражданской войны, в Рабкрине и БСНХ Серго не знает страха и сомнений. То преследуемый по пятам профессиональный революционер, то могущественный чрезвычайный комиссар огромных территорий, то организатор нового большевистского подполья в тылу у Деникина и в захваченной меньшевиками Грузии, то командарм шестимиллионной армии индустрии, в горе и в радости, всегда он прямой, твердый, смелый Большевик.
О замечательном жизненном пути пламенного большевика Ноя Буачидзе повествует книга писателя И. М. Дубинского-Мухадзе.
Книга Владимира Арсентьева «Ковчег Беклемишева» — это автобиографическое описание следственной и судейской деятельности автора. Страшные смерти, жуткие портреты психопатов, их преступления. Тяжёлый быт и суровая природа… Автор — почётный судья — говорит о праве человека быть не средством, а целью существования и деятельности государства, в котором идеалы свободы, равенства и справедливости составляют высшие принципы осуществления уголовного правосудия и обеспечивают спокойствие правового состояния гражданского общества.
Емельян Пугачев заставил говорить о себе не только всю Россию, но и Европу и даже Северную Америку. Одни называли его самозванцем, авантюристом, иностранным шпионом, душегубом и развратником, другие считали народным заступником и правдоискателем, признавали законным «амператором» Петром Федоровичем. Каким образом простой донской казак смог создать многотысячную армию, противостоявшую регулярным царским войскам и бравшую укрепленные города? Была ли возможна победа пугачевцев? Как они предполагали обустроить Россию? Какая судьба в этом случае ждала Екатерину II? Откуда на теле предводителя бунтовщиков появились загадочные «царские знаки»? Кандидат исторических наук Евгений Трефилов отвечает на эти вопросы, часто устами самих героев книги, на основе документов реконструируя речи одного из самых выдающихся бунтарей в отечественной истории, его соратников и врагов.
Автор книги Герой Советского Союза, заслуженный мастер спорта СССР Евгений Николаевич Андреев рассказывает о рабочих буднях испытателей парашютов. Вместе с автором читатель «совершит» немало разнообразных прыжков с парашютом, не раз окажется в сложных ситуациях.
Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.