Напутствие бессмертным - [87]
Мы уже выяснили, что жизнь и наша жизнь — это совсем не одно и то же. И что в непонимании этого кроется корень всех заблуждений. Вместо того чтобы изучать жизнь, которую мы ощущаем внутри себя, абсолютную и исключительную, дабы познать ее (коль скоро это единственное реальное для нас знание), мы наблюдаем то, что лишено наиболее важного фактора, или свойства, жизни, а именно — разумного сознания. В этом мы похожи на человека, который пытается изучать некий объект исключительно по его тени или отражению.
Если мы знаем, что вещественные составляющие подчиняются в своих трансформациях деятельности всего организма, то знаем мы это не потому, что наблюдали или специально изучали эти процессы, но просто потому, что сами от природы обладаем таким организмом, а именно — своим физическим, животным телом, хорошо нам знакомым и представляющим собою материал для нашей жизни; то есть телом, над которым мы призваны работать, добиваясь его полного подчинения закону разума… Как только человек теряет веру в жизнь, как только он начинает считать жизнью то, что на самом деле — не-жизнь, он сразу же становится несчастным, ибо он видит смерть… А человек, который воспринимает жизнь такой, какой она видится ему в его собственном сознании, не знает ни страдания, ни смерти, поскольку смыслом жизни для него становится подчинение своей животной природы закону разума (подчеркну еще раз, что он не просто осознает свою способность сделать это, но испытывает насущную потребность в этом подчинении). Мы знаем, что такое смерть отдельных частиц животного тела. Мы знаем, что такое смерть животного и человека (как животного). Но мы ничего не знаем о смерти сознательного разума, да и не можем знать, просто потому что сознательный разум — это и есть жизнь. А Жизнь никак не может быть Смертью…
Жизнь животного — блаженство, поскольку оно не знает и не видит смерти и умирает, так и не осознав этого. Но почему тогда человек наделен этим даром — видеть и знать смерть, и почему смерть настолько ужасна для него, что временами он даже идет на самоубийство из одного лишь страха перед смертью? Почему это происходит? Потому что человек, который видит смерть, — больной человек, нарушивший закон своей жизни и не живущий более осознанно. Он сам превратился в животное, причем животное, также нарушившее закон жизни. Жизнь человека есть стремление к блаженству, но то, к чему он стремится, уже ему дано. Свет, сияющий в душе человека, и есть блаженство и жизнь; и этот свет никак не может быть тьмою, поскольку реально существует (и поистине, существует для человека) один только этот свет, озаряющий человеческую душу.
Мы привели этот достаточно пространный фрагмент из публикации замечательной лекции графа Толстого, поскольку он теснейшим образом перекликается с наиболее утонченными учениями универсальной этики истинной теософии. Его определение жизни в абстрактном ее понимании и образа жизни, коего должен придерживаться каждый искренний теософ (каждый — в соответствии и в меру своих естественных способностей), есть краткое практическое руководство, альфа и омега полноценной психической (если не духовной) жизни. В этой лекции встречаются фразы, которые могут показаться рядовому теософу слишком туманными и, возможно, незавершенными. Но взыскательный практический оккультист без труда поймет и согласится с каждой из них. Всю лекцию можно назвать трактатом по алхимии души. Ибо «единственный» свет, который пребывает в человеке, сияет вечно и никак не может быть тьмою, поскольку такова его внутренняя природа (хотя сопутствующее нам «животное» и может оставаться к нему невосприимчивым), это и есть тот самый «Свет», о котором исписали целые тома неоплатоники Александрийской школы, а после них — розенкрейцеры, и особенно алхимики (хотя его истинное значение до сих пор остается мрачной тайной для большинства людей).
Разумеется, графа Толстого нельзя назвать ни александрийским платоником, ни современным теософом; и еще меньше ему подходят определения розенкрейцера или алхимика. Но именно то, что последние скрывали за специфической фразеологией философов огня, намеренно смешивая космические превращения с духовной алхимией, великий русский мыслитель перенес из царства метафизики в практическую жизнь. То, что Шеллинг определил бы как осознание тождества субъекта и объекта во внутреннем Эго человека; то, что соединяет и отождествляет последнее со вселенской душой (что как раз и является тождеством субъекта и объекта на более высоком уровне или неведомым Божеством), — все это граф Толстой смог соединить, не покидая земного уровня. Он — один из тех немногих избранных, которые начинают с интуиции, чтобы закончить ква-зивсеведением. То, чего ему удалось достичь, — это превращение неблагородных металлов (животной массы) в золото и серебро или философский камень; то есть развитие и проявление высшей сущности человека.
